22 июня. Анатомия катастрофы

Накануне войны, в январе 1941 г., в лагерях ГУЛАГа содержалось 1930 тыс. осужденных, еще 462 тыс. человек находилось в тюрьмах, на «спецпоселении» насчитывалось более 1200 тыс. Итого: 3,6 миллиона. Общий же итог предвоенной «семилетки» — 6 млн человек, побывавших за решеткой в период с 1934 по 1941 г. [129]. И когда 3 июля 1941 г., звякая дрожащей челюстью по краю стакана с водой, Сталин обратился к «братьям и сестрам», он знал, что практически у каждого из униженных, ограбленных, обманутых им «граждан» или отец, или брат, или сын, или друг расстрелян, брошен в тюрьму, сослан в Сибирь на каторжные работы...

Одним из самых известных заклинаний, с помощью которого коммунистические «историки» объясняли поражение Красной Армии летом 1941 г., звучало так: «История отпустила нам мало времени». Это неправда.

Злополучная «история» отпустила сталинскому режиму недопустимо много времени. Для разрушения всех норм морали и права, для духовного растления народов России в его распоряжении оказалось два десятилетия. Начиная с осени 1939 г. в состав сталинской империи начали входить все новые и новые «освобожденные территории», а вместе с территориями — и многомиллионное, многонациональное местное население. Вот для «воспитательной работы» с этим населением времени было действительно мало (Большая Война приближалась с каждым днем), поэтому партия и НКВД работали в оккупированной Восточной Польше и Прибалтике с удвоенной энергией.

Известный чекист Судоплатов без малейшего смущения пишет в своих воспоминаниях:

«...Во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины. Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни, оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать...» [162].

Ликвидировали быстро и решительно. Насильственная коллективизация в деревне, внесудебная реквизиция частной собственности в городах, роспуск всех и всяческих политических, общественных, культурно-просветительских организаций, гонения на верующих (в особенности на связанных с Западом католиков и униатов). Бдительность чекистов дошла до того, что они не поленились перечитать тысячи сочинений выпускников польских школ — на предмет выявления «шибко умных и грамотных», семьи которых первыми загрузили в товарные вагоны, уходящие в Сибирь... [129].

По самым минимальным оценкам, более 400 тысяч жителей присоединенных территорий были высланы в Сибирь и Казахстан просто по решению местных «административных органов». Иногда, надо полагать — в порядке черного юмора, уроженцев Польши, ни сном ни духом ни слыхавших про Троцкого, увозили из родных домов на основании Приказа НКВД СССР от 30 июля 1937 г., как «членов семей троцкистов и диверсантов» [161]. Всего с сентября 1939 г. по февраль 1941 г. в западных областях Украины и Белоруссии органами НКВД / НКГБ было арестовано 92 500 человек. Среди них: 41 тысяча поляков, 23 тысячи евреев, 21 тысяча украинцев, 7,5 тысячи белорусов [160]. Дискриминации по национальному признаку, как видим, не было, сажали и стреляли всех.

В частности, в Западной Белоруссии чекисты ухитрились выявить некую «еврейско-фашистскую организацию проанглийской (!!!) направленности...».

По тому же сценарию, но в еще более сжатые сроки, происходила советизация Прибалтики. Единственное отличие было в том, что если в оккупированной Восточной Польше пострадало главным образом зажиточное меньшинство, то в странах Балтии переход на советские деньги, советские цены и советские зарплаты привел к обнищанию большинства рабочих, ремесленников, служащих, крестьян.

За несколько недель до войны масштаб репрессий значительно вырос. К июню 1941 г. общее число арестованных в западных областях Украины и Белоруссии выросло до 107 тыс. человек. В двухмиллионной Латвии только за 14—17 июня 1941 г. было репрессировано (арестовано или выслано) 15 171 человек, а всего в трех странах Прибалтики в эти дни было арестовано 14 467 и депортировано 25 711 человек [155, 160, 161]. Заметим, что и эти цифры — минимальные из встречающихся в литературе.

В результате такой настойчивой «работы с населением» западные районы СССР — тыловой район будущих военных действий Красной Армии — начали превращаться в действующий фронт, причем еще задолго до 22 июня 1941 г.