22 шага против времени

– Дурья твоя башка. Ведь они стреляться желают. А подпоручик, всякий знает, бьёт метко и убьёт князя. Ей-ей, убьёт.

Тут лязгнул засов, и дверь открылась.

– Эй, басурмане! – крикнул, судя по голосу, напарник Тимофея. – Принимай снедь-питьё, да не мешкай!

Отведав обед, посланный им Шуркой, папаша Всюси крепко задумался.

– Хмы, Лозовичи, – посмотрел он на сына. – Это не те, у которых мы преобразованную дубину обнаружили?

– Они, – кивнул Фью.

– Выходит, между твоими подопытными кроликами и этими крестьянами есть какая-то связь. Надо только проследить за ними и дождаться появления строптивых мальчишек.

Фу-Фью заглянул в кувшин.

– Выходит, так. Не хотите ли, папаша, – протянул он кувшин Всюси, – землянского молока попробовать?

Всюси отхлебнул и поморщился.

– Непривычный вкус.

– А мне нравится, – приложился Фью к кувшину.

Дверь камеры вновь открылась.

– Выходи на дознание, – объявил стражник Тимофей и, когда инопланетяне вышли, прихватил кувшин с недопитым молоком.

– А, господа масоны! – встретил их радостным возгласом городничий.

Но в следующий миг благодушная улыбка слетела с его лица.

– Что же вы поклёп возводите на безвинных людей? – спросил он грозно. – На патриотов отечества русского! А?! В Тайную Экспедицию захотели?

– Моя твоя не понимает, – закрутил головой шарообразный Ибн-Ватута.

– А ты? – повернулся Евграф Андреевич к Абу-Фульдуну.

– Вас ввели в заблуждение, – заявил тот. – Мы подданные персидского шаха и знать не желаем никаких масонов. Это есть общество, противное делу аллаха.

– Ишь, как запели, – ухмыльнулся Капищев и указал на стул. – Хорошо же, тогда садись и излагай наиподробнейшим образом: откуда и куда путь держите, где успели побывать и где намеревались быть. Кроме того, укажи…

Но тут его речь прервал грохот в коридоре, примыкающем к дознавательной комнате. По звуку было похоже на падение тела.

– Что такое?! – зарычал городничий и распахнул дверь.

В коридоре на полу лежало обмундирование. И так странно лежало, что, казалось, будто стражник сразу упал, а потом испарился, оставив в полном порядке свой мундир, на котором и пояс имелся, и связка ключей на поясе. Не успел Евграф Андреевич понять, что произошло, как на плечо ему сел жёлтенький попугайчик.

– Разрешите доложить? – обратился он голосом Тимофея и поднёс к голове правую лапку.

У городничего помутилось в рассудке.

– Кыш!! – рявкнул он.

Напуганный попугайчик упорхнул к окну и там, сидя на подоконнике, задумчиво поскрёб коготком в клюве.

– Вот и служи после энтого верой и правдой, – пробурчал он сердито.

У Капищева перед глазами поплыли разноцветные круги. Майор метнулся назад в дознавательную, но и там щебетали какие-то жёлтенькие птички. Персидские купцы пропали. Одежда их, между тем, лежала на лавке, на которой они только-только сидели, словно и они улетучились.

Неожиданная встреча

В трактир Шурка вернулся далеко за полдень. Открыл дверь, оглядел харчевню и едва не присел от неожиданности. За одним из столов вместе с его другом Стопочкиным сидел учитель биологии. «Ё-моё! – растерялся Захарьев. – Как он тут оказался? Неужели Лерка напортачил?». В следующий миг Лера его заметил и приветливо замахал рукой.

– Князь, – позвал он, – ходить к нам.

«Странно, – удивился Шурка, – почему он при Пантелеймоне Юрьевиче англичанином прикидывается и князем меня называет? Наверное, биолог нас тоже не узнал».

Приблизившись к столу, Захарьев, не зная, что сказать, в нерешительности стал перед учителем. Со стороны это выглядело забавно – ведь Шурка, как важный барин, блистал роскошными одеждами. А Пантелеймон Юрьевич, наоборот, был одет скромно, и если казался человеком из господского сословия, то самого мелкого и наибеднейшего. Впрочем, никто княжеского смущения не заметил, кроме, конечно, Леры.

– Бывайте знакомы, – хихикнул он, и Шурка окончательно утвердился в мысли, что биолог их принял за дворян.

– Учитель естественных наук, – хитро щурясь, указал Лера на Пантелеймона Юрьевича.

Тот встал и склонил голову на старинный манер. «Что же это такое?» – совсем растерялся Захарьев.

– Учитель малого народного училища Феофилакт Дружинин, – назвался учитель.

– Феофилакт Гаврилович, – уточнил Лера.

Только тут Шурка понял, что перед ним совсем другой учитель, который похож на Пантелеймона Юрьевича, как две капли воды.

– Может, даже дальний родственник, – подмигнул Лера.

Обрадованный таким обстоятельством Шурка отвесил старинному учителю нижайший поклон.

– Давно в сих краях? – вальяжно, как и подобает князю, раскинулся он на стуле.

– На днях прибыл, – сел на своё место Дружинин. – Имею повеление открыть в здешнем граде храм познаний для детей низшего сословия.

– А открытие намечено на 1 сентября? – со снисходительной улыбкой предположил Шурка.

– Чем же сей день примечателен? – удивился учитель. – Открыть наказано 22 сентября, аккурат в день годовщины коронования государыни.

Напыщенность с Шурки словно ветром сдуло.

– А кого учить будете? – совсем уж просто спросил он.

– Да всех, кто желание изъявит. Потому училище и названо народным.