2337d547953f41468185489517784d49

Из дневника контр-адмирала В.К. Пилкина.

Запись 19 января 1919 г.: «Был у П.О. Шишко, вернувшего-ся из плена… Он герой, безусловно, но мне не нравятся такие

герои. На вид скромный, он в глубине души преисполнен гор-дости… “Орёл! Орлище!” — говорит о нём милейший Лушков.

Не орёл, а дятел! Орёл — это Колчак, вот кто орёл, с широким

полётом, с быстрой мыслью. А этот говорит: “Предупреждаю

вас, что буду беспощаден”. Отчего же он не был беспощаден, когда разразилась революция?»1.

Запись 22 октября 1920 г.: «Были у Юденичей. У них генерал [Н.Н.] Головин с женой… Я его спрашивал об А.В. Колчаке. Я был рад, когда Головин при Юдениче сказал мне, что

Колчак самый замечательный человек, которого он встретил в

своей жизни»2.

Из очерка контр-адмирала В.К. Пилкина «Два адмирала»:

«В наружности его было что-то орлиное… Взгляд был орлиный. Выражение лица было суровое. При этом неожиданно, удивительно приятная, мягкая весёлая улыбка…

Был ли Колчак жесток? Он был бешено вспыльчив…

Из песни слова не выкинешь! Молодым офицером на “Асколь-де” Колчак действительно жестоко дрался, и его принуждены

были останавливать начальники и сослуживцы…

1 Пилкин В.К. В белой борьбе на Северо-Западе. М., 2005. С. 89–90.

2 Пилкин В.К. Указ. соч. С. 382.

179

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

С годами, продвигаясь по службе, Колчаку пришлось занимать посты, где уже не приходилось “брататься”, но репутация

жестокости прилипла к Колчаку. “Александр Васильевич, —

писал ему… адмирал Непенин, — ты опять задумал какую-то

операцию. Вспомни, какие праздничные дни стоят! Крови захотелось? Так я пришлю тебе барана, зарежь его на шканцах”…

Но из песни слова не выкинешь, и Колчак не поднял после потопления неприятеля плававших и цеплявшихся за его миноносец немцев…

Колчак был высокообразованным моряком…

…Говорил он очень хорошо, всегда с большим знанием

дела, всегда думая то, что он говорил, и всегда чувствуя то, что

думал, т. е., по мысли Кони, обладал необходимыми для настоящего оратора данными. И действительно, он был “орато-ром Божьей милостью”. Речей своих не писал, образы и мысли

рождались в самом процессе его речи, и потому он никогда не

повторялся. Глубокое убеждение и настоящая сила всегда слы-шались в словах Колчака. Вот почему впоследствии даже рас-пропагандированная толпа матросской вольницы на юге долго не могла выйти из-под влияния искреннего простого слова