24 часа

Я не могу разлепить веки, вдыхая носом неприятную горькую вонь. Она царапает горло, песком оседает в легких, лишая способности вбирать в себя кислород. Пространство кухни и гостиной окутывает белый туман, полностью закрывающий обзор на происходящее.

Хотя, я определенно больше не одна.

Мне снова мерещится Лэндон. Как по часам мы вернулись в наш двадцати четырехчасовой сценарий. Он материализуется в пространстве каждый раз, когда я оказываюсь на грани смерти. Наверное, этого я и хотела, заснув в столь неподходящий момент. Бесполезно отрицать, что я откровенно и глупо играла со смертью.

Его душа так и не обрела покой, навсегда застряв в этом доме. Как и моя – потому что я впервые искренне улыбаюсь за последние пять лет. И это действительно странно, учитывая то, что сейчас я нахожусь одной ногой в горстке пепла. Этот дом может вспыхнуть, как спичка.

– Ты чуть не спалила нас к чертовой матери! – обвиняет меня во всех грехах личный призрак. И снова пространство гостиной разрезает шипучий звук, сквозь шум которого я никак я не могу докричаться до Лэндона.

Черт. А ведь он прав. Я уснула, оставив газовую духовку включенной. Обычно, все под Рождество получают подарки, а я, наоборот, лишаюсь мозгов.

Когда я, наконец, сажусь на диване и, протерев глаза зажатыми кулаками, разлепляю веки, вся комната предстает передо мной иллюзией, приправленной густым смогом. В этом тумане я замечаю слабые очертания мощной мужской фигуры, теряя способность дышать, говорить, думать.

Невозможно сохранять спокойствие, когда он так близко.

Тысяча восемьсот двадцать пять дней и сорок три тысячи часов без Лэндона отчаянно горят на моих губах.

Пол будто исчезает под онемевшими стопами, время замирает…настенные часы где-то в глубине дома отсчитывают крошечным гонгом восемь вечера, а ставни по ту сторону от ближайшего окна заходятся в истерическом скрипе.

Это все твое больное сознание, Адалин.

Ты же не раз разбирала эти двадцать четыре часа с психологом. Лэндона не существует. Неважно, придумала ли ты себе его, или видишь призрака: этом дом – всего лишь убежище, чистилище, способ сбежать от реальности, где ты ничего не хочешь менять.

Но как быть, если всего двадцать четыре часа твоей жизни в период, стоят целого года? Мама всегда говорила: неважно, как долго мы будем жить. Важно, какие воспоминания заберем с собой. Важны часы и минуты, прожитые в моменте, все остальное время и пространство – иллюзия.

Наконец, под аккомпанемент отборного мата, вырывающегося из уст Викинга, горькая дымка потихоньку рассеивается. Знакомые очертания его спины и знакомой черной футболки, не скрывающей напряженные мышцы под тонкой тканью, заставляют меня затаить дыхание.

Я знаю, сколько родинок хранят его ключицы и лопатки. Знаю, каково это – запускать ноготки под его кожу, забираясь под нее каждой фиброй своей души и тела. Мое сознание создало его совершенным…стоило догадаться сразу, что идеального мужчину можно только придумать.

Лэндон поворачивается ко мне, бросая все мое нутро в пятки, в полыхающее пламя. Веки щиплет колючим ядом, но уже не от дыма и гари, а от фантомных болей в сердце, что Викинг накалывает на копье одним лишь взглядом глубоких черно-синих глаз.

Плечи лихорадочно сотрясаются, суставы выкручивает изнутри. Я пытаюсь подавить слезы, застрявшие камнем в горле, но они непрерывным водопадом стекают из уголков век, увлажняя раскрасневшееся лицо.

– Ты совсем сдурела? – отбросив красный баллон со спасительной пеной на кресло, рявкает мужчина, выбрасывая в воздух смертельные дозы тестостерона. Все мое внимание сужается до черт лица Лэндона. Узнать Бейкера с такой бородой и длинными волосами, чертовски сложно, но теперь я со стопроцентной уверенностью могу заявить, что его сейчас точно не отличить от актерского состава сериала «Викинги».

И нет никаких сомнений в том, что это он. Мой Лэндон. Мужчина, чьи руки не раз спасали мою жизнь. Мужчина, в чьих руках мне не терпится растаять, раствориться, забыться, упасть…и лишь потом, после сокрушительного слияния наших тел, выяснять, почему я снова вижу его и какого черта он не улетел в рай.

– Это ты, – надрывно выдохнув, шепчу я, за секунду преодолевая расстояние до Викинга.

За стенами коттеджа бушует буря, воет в дымоходе, свистит сквозняками на чердаке. В комнате тихо, темно, пахнет гарью, и почти ни черта не видно. Свет по традиции вырубили, сотовой связи наверняка нет, и конечно, же в доме по-прежнему нет генератора, но мне вполне хватает того электричества, что искрит между нами.