25 июня. Глупость или агрессия?

Однако уже летом 1940 г. «конфетно-букетный» период в отношениях двух диктаторов стал близиться к концу.

Германия добилась «полной победы в своих оборонительных мероприятиях», т.е. с головокружительной быстротой установила свой контроль над большей частью Европы; новорожденный вермахт вырос и утвердил себя в статусе наиболее боеспособной армии мира. Сырьевые и продовольственные ресурсы оккупированных и подчиненных стран (включая нефть Румынии) снизили степень зависимости Гитлера от дорогостоящих милостей Сталина. Странно, но советское внешнеполитическое ведомство не пожелало увидеть и оценить эти изменения. В качественно новой ситуации оно продолжало «гнуть свою линию» с изяществом слона в посудной лавке. Еще более странно (или, наоборот, закономерно?) то, что первые конфликты были вызваны не ссорами из-за добычи геополитического масштаба, а совершенно мелочным жлобством.

В конце июня 1940 г. Москва заявила о своих претензиях на территорию Буковины (пограничная с Украиной область севера Румынии в верховьях реки Прут). До начала Первой мировой войны эта территория входила в состав империи Габсбургов (Австро-Венгрия), а в секретном советско-германском Протоколе о разделе сфер влияния в Восточной Европе от 23 августа 1939 г. о ней не было сказано ни слова. После короткой, но уже отнюдь не дружественной дискуссии стороны сошлись на том, что Советский Союз ограничивает свои притязания лишь северной частью Буковины (Черновицкая область современной Украины). В обмен на эту «уступку» Германия официально, через своего посла в Бухаресте. предложила румынскому правительству «во избежание войны между Румынией и Советским Союзом уступить требованиям советского правительства» [70]. Со своей стороны Москва обещала учесть германскую обеспокоенность судьбой этнических немцев, проживавших в количестве более 100 тыс. человек на территории Бессарабии и северной Буковины.

Интересы карпатских крестьян немецкого происхождения глава правительства СССР Молотов «учел» следующим образом. Был составлен пространный, многостраничный документ, в котором с указанием точного количества «часов карманных и наручных, шапок и пальто меховых» (новые — отдельно, б/у отдельно) было определено, что может взять с собой немецкая семья, которой великодушно разрешалось оставить созданные трудом многих поколений дом и хозяйство и покинуть пределы СССР. Не был забыт и табак, который в Буковине выращивался как товарная культура. На одну семью разрешалось взять с собой не более 20 кг [113]. Трудно понять, для какой надобности потребовалось отбирать у крестьянина мешок табака. Товарищ Сталин, как известно всем и каждому, курил «Герцеговину-Флор» и в деревенском «самосаде» не нуждался. Но совсем нетрудно представить, как такое хамство действовало на Гитлера, в речах (а может быть — и в мыслях) которого судьба проживающих в Восточной Европе «фольксдойче» присутствовала постоянно…

Дальше — больше. Если имущество буковинских крестьян исчислялось в шапках и часах-«луковицах», то в Прибалтике стоимость принадлежащих немцам (в том числе и немцам — гражданам Германии) предприятий составляла сотни миллионов марок. В связи с начавшимися в странах Прибалтики «глубокими социально-экономическими преобразованиями» Молотов 29 июля 1940 г. заверил посла Германии в том, что «Советское правительство берет на себя ответственность за мероприятия, проводимые правительствами Прибалтийских стран, и за охрану германских интересов в них… Советское правительство рекомендовало литовскому правительству сделать исключение из закона о национализации для лиц немецкого происхождения как литовского, так и германского подданства и приостановить национализацию их имущества с тем, чтобы все имущественные вопросы были урегулированы непосредственно между Берлином и Москвой. Это урегулирование имущественных вопросов между Москвой и Берлином в равной мере относится к Эстонии и Латвии…» [120].

Выслушав это, Шуленбург долго рассыпался в благодарностях. 17 октября 1940 г. послу Германии в Москве пришлось услышать нечто новое: