25 трупов Страшной общаги

– Чтобы на следующей неделе прошел обследование и работу нашел! – Показавшись на пороге, дед несвеже дыхнул на Павлика. – И прекрати шляться по ночам!

Кинув рюкзак Павлику, дед ушел в свою комнату. Хлопнула дверь. Звякнул бокал. Заиграла тихая музыка. Моцарт или еще кто-то.

Павлик раздраженно закрыл уши руками. Он совсем не любил музыку.

– Дворник и пьяница, а ни дня прожить не может без Моцарта! – усмехнулся Павлик. – От этой дурацкой музыки мне физически плохо…

Он с любовью оглядел пыльную спецовку деда, висевшую на стене. Вспомнил, как утыкался в нее, когда одноклассники смеялись над его уродливым шрамом на груди, над тем, что у него плохо работала одна рука, что Павлик заикался и часто «зависал» на уроках. Дед Игнат беспощадно гонял его обидчиков. А уж сколько денег и усилий потратил на операции на сердце Павлика! Не было человека лучше деда Игната, разве что…

Лиза…

Усевшись на продавленную кушетку в своей комнате, Павлик обхватил голову руками. Воспоминания о Лизе вновь возвращались к нему жуткими картинками. Лиза была единственным другом Павлика. Тоже детдомовская, тоже странная.

В тот страшный вечер Павлику так хотелось побыть с ней подольше. Они сидели в пустом темном заброшенном дворе на качелях и, хохоча, рассказывали друг другу страшилки. Никто из них на самом деле не боялся, но они подыгрывали друг другу. И как бояться, если самое страшное с ними уже случилось: они оказались не нужны собственным родителям.

До рассвета оставалась всего пара часов, когда Павлик пошел провожать Лизу домой. По пути ему приспичило в туалет. Пообещав вскоре вернуться, он побежал в закуток за гаражи.

Храбро шагая по пустой улице, Лиза то и дело хихикала и звала:

– Пашка-дурашка! Выходи уже!

Павлик хорошо помнил момент, когда она вдруг замолчала. Он тогда еще решил, что Лиза дурачится и хочет его напугать.

Отчаянный вопль заставил Павлика броситься в темноту, наспех застегивая ширинку. Но было поздно.

Доброе, красивое лицо Лизы превратилось в кровавое месиво. Ее правая рука была странно согнута. Лиза не дышала.

Павлик просидел над ее телом до самого рассвета. В ту ночь он хорошо разглядел и запомнил все, что с ней случилось. Неизвестно, чем бы закончилось, но полиция все же послушала деда: ну не мог щуплый пацан с больным сердцем и одной нормально работающей рукой сделать с девочкой такое. Сил не хватило бы.

И только Павлик знал: на Лизу напал монстр.

Вздохнув, он потрогал шершавый шрам на груди:

– Дед Игнат прав. Я должен быть умнее.

Вернулись головная боль и тик. Павлик задумался:

«И почему я такой? Вдруг моя мать хотела меня убить?»

Сквозь очередную симфонию из комнаты деда Игната послышался храп.

«Уже можно», – решил Павлик и поднялся. Хлипкая кровать скрипнула. Прокравшись в коридор, он стащил из спецовки ключи деда и спустился на первый этаж, к мусоросборникам. Порывшись в мусорной куче, Павлик достал свои очки ночного видения и фонарик, бережно протер их рукавом и спрятал за пазуху.

* * *

Павлик брел по вестибюлю метро «Горьковская». Час был поздний, но народу хватало. Дед Игнат уже с нетерпением ждал его дома, но он никак не мог туда поехать. Вновь и вновь он возвращался на то место, где обнаружил тело, но уже не находил там никаких следов. Полиция скрывала убийство? Или же о нем никто ничего не знал? Кто-то ведь точно знал, ведь Павлика спугнули тогда… но кто это был?

Павлик задумчиво оглядел тоннель, в пасти которого скрылся очередной поезд: «О скольких жертвах тогда никто не знает?»

Неожиданно Павлик услышал гневный окрик:

– Смотри куда прешь, жирдяйка!

Он оглянулся. Трое парней с дебиловатыми лицами обступили некрасивую невысокую девушку в униформе метрополитена и в косынке. Девушка была толстой, безбровой, с редкими сальными волосами, жутко потная, а ее коротенькие ручки и ножки напоминали мягкие колбаски. Она сжимала грязную тряпку и ведро так крепко, будто бы от этого зависела ее жизнь. Прохожие обходили их стороной, изредка оборачиваясь.

– Она что, обтерла тебя своей тряпкой?! – хохотал один из парней, показывая на испачканный пиджак другого. – Или это жир с ее щек?

– Фу, она похожа на марсианина! – процедил парень в пиджаке, брезгливо глядя на толстуху. – Ну и как мне теперь отмыться, жирная?!

Парень угрожающе склонился к девушке. Та испуганно замерла. Сжав кулаки, Павлик решительно двинулся защищать толстуху.

Девушка пищала что-то робко. Голос у нее оказался ужасно противным. Парень в пиджаке с размаху пнул ведро, выбив его из рук толстухи. По вестибюлю с грохотом разлетелись тряпки, губки, бутылки с моющим средством. Толстуха упала на колени и разрыдалась.

– А… а ну-ка, поднимите! – Поравнявшись с парнями, Павлик схватил одного из них за плечо.

Парни обернулись, оценивающе поглядели на Павлика.

– А то что? – с вызовом спросил тот, кто пнул ведро.

– А то будет плохо! – спокойно ответил ему Павлик.

– Чего?! – Парень схватил его за ворот, но получил правой в челюсть и упал.

Павлик ухмыльнулся: годы травли в школе не прошли зря. Он потратил их на тренировки, хотя дед Игнат и врачи были против.