2666

В глубине души он бы предпочел, чтобы хозяин не умирал или чтобы одноглазая поставила во главе мастерской кого-нибудь другого. Естественно, смена работы принесла и кое-какие приятности. В то лето Лотте с Вернером провели неделю в Париже. А на Рождество поехали вместе с одноглазой на озеро Констанца — Лотте обожала путешествовать. По возвращении в Падерборн, кроме того, случилось нечто новое: в первый раз они заговорили о том, чтобы завести ребенка — нечто, к чему ранее никто из них не выказывал интереса из-за холодной войны и угрозы ядерного столкновения, хотя экономическая ситуация у них улучшилась.

Два месяца они обсуждали (не так чтобы уж очень горячо) ответственность, которой потребует такой шаг, и тут однажды утром, завтракая, Лотте сказала, что беременна и обсуждать больше, собственно, нечего. Перед рождением ребенка они купили машину и поехали в отпуск — настоящий, а не на одну неделю. Побывали на юге Франции, в Испании и в Португалии. По возвращении домой Лотте захотела проехать через Кельн, и они пошли по единственному адресу, который оставил им брат.

На месте домика с мансардой, где раньше жили Арчимбольди с Ингеборг, возвышалось новое многоквартирное здание, и никто из живущих там не припоминал молодого человека с внешностью Арчимбольди: высокого, светловолосого, костлявого, бывшего солдата, гиганта.

Половину дороги домой Лотте молчала, словно не на шутку рассердившись, однако потом они остановились в придорожном ресторанчике пообедать и начали говорить о городах, в которых побывали, и настроение ее заметно улучшилось. За три месяца до рождения сына Лотте ушла с работы. Родила она быстро и без проблем, хотя мальчик весил больше четырех килограммов, а врачам не нравилось предлежание. Но, похоже, в последний момент малыш перевернулся на голову и все разрешилось хорошо.

Назвали его Клаусом, в честь отца одноглазой, хотя Лотте в какой-то момент думала назвать его Хансом, как брата. На самом деле имя, по ее мнению, не имело большого значения, главное, чтобы человек был хороший. С самого начала Клаус превратился в любимчика бабушки и отца, но малыш более всего любил Лотте. Та временами на него смотрела и думала, как же он похож на брата, ни дать ни взять его новое воплощение, но в миниатюре, — а вот это уже было приятно, потому что до тех пор брат у нее все время ассоциировался с чем-то огромным и безмерным.

Когда Клаусу исполнилось два, Лотта снова забеременела, но в четыре месяца у нее случился выкидыш, что-то пошло не так и она больше не смогла иметь детей. Детство у Клауса протекало так же, как и любого мальчика из среднего класса в Падерборне. Ему нравилось играть с другими детьми в футбол, но в школе он занимался баскетболом. Всего один раз пришел домой с подбитым глазом. Как объяснил, один из товарищей посмеялся над тем, что бабушка крива на один глаз, и они подрались. В учебе он не блистал, однако очень любил заниматься всякими машинами, любого вида и рода, и мог часами сидеть в мастерской и наблюдать за автослесарями отца. Он практически не болел, но уж когда заболевал, то лежал с такой температурой, что начинал бредить и видеть такие вещи, которые более никто не видел.

Когда ему исполнилось двенадцать, бабушка умерла от рака в больнице Падерборна. Ей давали много морфия, и когда к ней приходил Клаус, она путала его с Арчимбольди и называла сыночком или говорила с ним на диалекте родной прусской деревни. Временами рассказывала о его дедушке, о хромом, о годах, когда тот верно служил кайзеру и о том, как он все время печалился, что слишком мал ростом и не может принадлежать к элитной прусской гвардии, куда брали только тех, кто был выше метра девяносто.

— Мал ростом, но храбр — вот таков был твой отец, — говорила бабушка с улыбкой довольной морфинистки.

До тех пор Клаусу никогда не рассказывали о дяде. После смерти бабушки он стал расспрашивать Лотте о нем. На самом деле ему было не так-то уж интересно, но он сильно грустил и подумал, что так станет легче. Лотте уже давно не думала о брате, и вопрос Клауса в некотором роде застал ее врасплох. В то время она и Вернер занялись торговлей недвижимостью, в которой ровно ничего не смыслили, и боялись потерять деньги. Вот почему ответ Лотты был расплывчатым: она сказала, что дядя на десять лет старше нее, что-то в этом роде, и что зарабатывает на жизнь способом, который не служит примером для подражания молодым людям, или что-то в этом роде, и что уже довольно долго никто о нем ничего не слышал, потому что тот исчез с лица земли, или что-то в этом роде.

Потом она рассказала Клаусу, что маленькой думала, будто ее брат — гигант, но это часто случается с маленькими девочками.