27 приключений Хорта Джойс

Хорт с большим волнением рассказал о бесплодных поисках Чукки и о том, что эта „случайная встреча“ с Рэй-Шуа была ему точно известна еще в Нью-Джерсей.

Рэй-Шуа торжествовал.

Спутники искренно аплодировали, потребовав черного кофе и джину к столу, чтобы несколько прийти в себя после случившегося: ведь не так уж часто встречаются знаменитые люди, да еще при таких необычайных условиях.

— Браво, Рэй-Шуа!

— Браво, Хорт Джойс!

Пассажиры оживились, заспорили:

— Вот вам и доказательство.

— Просто и убедительно.

— Какое же это доказательство?

— А что?

— Случайное совпадение.

— Х-хэ-хо. Хорошее совпадение!

— Неужели радио-телеграмма тоже совпадение?

— Дьявольская сила гипнотизма.

— Ох, нет, тут надо строго разобраться.

— Подумайте, а…

— Налейте еще бокал. За радио-мысль!

— Тэнкт ю.

— Я мог бы тоже кой-что рассказать о „случайных встречах“, которые впоследствии оказывались ничуть не случайными.

— Знаю и я такие.

— Все знаем.

— Но молчим как будто это действительно зря, ни с того ни с сего.

— А разве каждый из нас не был во власти случая много раз, разве редко мы благодарили счастье случайной встречи, разве иногда мы не рассчитывали на успех случайного свидания…

— Вспомните общеизвестный факт, как одна конкретная идея, носящаяся в воздухе, вдруг появляется сразу в нескольких отдаленных местах.

— Наконец, история знает достаточное число случаев, когда мысль посылалась в пространство, как последнее усилие, координирующее действие и такая мысль победно завершала свой путь.

— Нам ли не приходилось читать, что многие открытия являлись результатом настойчивой мысли коллектива.

— Я знал одного йога, который, как книгу, читал любые мысли любой головы на любом расстоянии.

— Пришлось ли вам проверить йога?

— О, да. Тогда я спросил его, о чем сейчас думает мой отец, живущий в Вашингтоне, мой далекий отец, которого я не видал 3 года. Йог закрыл лицо рукой и через 2 минуты ответил, что отец вот уже 10 дней, как переехал в штат Иллинойс с семьей после пожара, что отец стоит у ворот и собирается посылать телеграмму сыну. Я все это записал. А через день действительно получил от отца телеграмму с извещением о пожаре и переезде в Иллинойс.

— Однако йогизм — дилетантство!

— Йоги, тренируясь на концентрации волевых центров разума, достигают иногда удивительных результатов, но вследствие своей некультурности, вмешивая сюда мистическое, божественное участие и ничего не зная об электричестве, йоги работают в пустую, зря. В йогах пропадают хорошие механики мозговых радио-станций.

— Йоги пользуются популярностью!

— Йоги — люди феноменальной воли!

— Йоги — великая сила.

— Еще бы! В свое время алхимия играла не менее важную роль, а с появлением химии исчезла.

Рэй-Шуа сказал:

— Друзья времени, давайте поднимем бокалы за тот момент, близкий момент, когда Маркони или ему подобный гений, сидя у себя в лаборатории, откроет электрозакон движения мысли, и мы спокойно по какому-нибудь психометрическому аппарату будем разговаривать друг с другом по всей территории земного шара. Мою теорию „Радиомысли“ прошу принять, как новое мое литературное произведение, подталкивающее ученых к работе в этой великой области.

— Браво, браво, привет, Рэй-Шуа!

Бокалы быстро были опрокинуты за здоровье Рэй-Шуа.

Началась музыка.

Хорт предложил Рэй-Шуа пройти к нему в отдельную каюту.

Через час дружеской беседы, на протяжении которой Рэй-Шуа выслушал биографию Хорта, оба собеседника многозначительно смолкли.

С величайшей надеждой и упованием, с напряжением последних глаз смотрел Хорт на высокий, блистающий, бронзовый лоб Рэй-Шуа, и ждал слова утешения, слова творческого участи я, слова дружбы.

Рэй-Шуа молчал.

Молчал и Хорт.

Все нужное было сказано, оставалось только в глубинном молчании, в перекрестном огне неуловимых молний, в сверкающем рое электронного шума, в проблесках интуитивных вспышек, в взаимодействии почувствовать, понять, приблизиться к истине, чтобы не зря сказать — да, не зря взяться за дело.

Если бы не портрет Хорта, найденный писателем в Мельбурне, Рэй-Шуа, всегда бесконечно занятый, несомненно, просто не имел бы никакого права пускаться в столь сложные дела, как розыск Чукки, но сохраненная находка в записной книжке и встреча с Хортом, и — главное — личные обстоятельства Рэй-Шуа, сопровождавшие в то время находку, — все это вместе достаточно взволновало его голову.

Далекий от какой-либо сентиментальности, или фарисейской добродетели, сам много испытавший, переживший, зачерствевший, всегда нуждавшийся, Рэй-Шуа сразу же стихийно-дружески загорелся к Хорту и теперь в длительном молчании надо было решить — да или нет?

Наконец, Рэй-Шуа откинулся на спинку кресла и протянул Хорту дружескую, сильную, горячую руку.

— Да, — Хорт, да.

Хорт не выдержал, заплакал от потрясающей радости: ведь сам Рэй-Шуа взялся помочь найти Чукку.