27 приключений Хорта Джойс

— Качать Хорта, качать! Браво, Хорт!

И когда откачали виновника торжества, Хорт, весь сияющий в розовой шелковой рубашке, с нашитыми золотыми, серебряными украшениями и записочками, позванивая серебряными бубенчиками от движений, взял за руку Наоми и заявил:

— Друзья, вы, конечно, догадываетесь… Наше сегодняшнее торжество устроено по случаю того, что я осчастливлен согласием Наоми выйти за меня замуж. Отныне я — жених своей невесты Наоми. Мы обручены!

Хорт горячо поцеловал Наоми, которая тоже была одета в розовое кружевное платье, расшитое тоже украшениями.

Все бросились поздравлять.

Наоми ответила:

— Милые гости, моему счастью нет берегов, нет пределов, как нет таких человеческих сил, чтобы словами раскрыть мою душу, похожую на волшебный сад роскошных радостей. И все эти радости жизни дал мне любимый жених, мой розовый, юный Хорт.

Наоми крепко расцеловала жениха.

Цунта звонко, дивно пропела 5 часов.

Все шумно хлопали в ладоши, закусывали, выпивали, чокались, перекидываясь в перекрестном огне приветствиями, фразами.

— Милый Джек, ты снова с нами. Здесь.

— Нью-Йорк и землянка. Ххо-хо!

— Ниа, за твое королевство экранов.

— Чорт Джек…

— Обезьяна Рэй-Шуа…

— Дай твою морду, я лизну ее.

— Хорт, смотри: Старт тянется к тебе.

— Чукка, подвинь мне блюдо с утками.

— Мерси.

— Ниа, Джек, вы помните Австралию?

— Эта река походит на Мурумбиджи.

— Наоми, Хорт, за ваше вообще…

— Смотрите: стая уток над нами.

— Рэй-Шуа, стреляй.

— К чорту уток, я среди гусей.

— Диана пиль, пиль.

— За детство мира. За розовую рубашку.

— За серебряные бубенчики.

— За малиновый звон юности.

— Цвети, вторая жизнь.

— Лей полнее.

— Джек, ешь сигиру.

— Оль райт!

— За рябину и Цунту над столом.

— Гори, сияй, наш юношеский пир.

— Хорт, ты великолепный жених.

— Еще бы.

— Ого.

— Жизнью бей в жизнь.

— Хорт, что-нибудь крикни уткам над головой.

— Скорее, вот они.

— Эй вы, утки и селезни, вытянутые головы на юг, пользуйтесь случаем, что охотники распьянствовались и руки их потеряли твердость. Наш удар в другом. Вся наша стая слетелась сегодня к торжественному столу, чтобы отпраздновать счастье юности, озарившее нас пришествием новорожденного мира, новоявленной жизни. Смотрите: здесь — в отчаянной глуши севера стоят на реке аэроплан и моторная лодка, а здесь — на поляне — белая скатерть с явствами и редкими винами и кругом — нарядные, большие, пышные люди из вилл и небоскребов. Здесь всюду разбросаны иллюстрированные журналы и книги. Смотрите: в какую розовую рубашку с бубенчиками и записочками нарядила судьба меня и мою невесту, Наоми. О, Хорт, Хорт. Кто теперь узнает тебя, такого неслыханного счастливца — юношу среди всего этого превосходного пира. Воистину — начинается мир, если Хорт, новый, второй Хорт обвеян торжеством происходящего. Жизнь есть жизнь. И я безгранично признателен друзьям и себе, что судьба изменила путь уединения, что я кончаю минуты так, как кончаю. Все — к совершенному. Я рад, что соединил землянку с Нью-Йорком. И теперь спокойно, весело, даже задорно уступаю жизнь старому Хорту. Солнце идет к закату. Цунта досчитывает минуты — их осталось не более восьмидесяти от десяти лет. Я сдержу железное слово и отправлюсь путешествовать, по дороге позванивая бубенчиками и читая записочки друзей детства. Воображаю, какие комплименты там написаны… Вот о чем я сообщаю вам вслед, улетевшие утки. А теперь желаю, чтобы гости меня повыше подбросили. Ну.

— Качать, качать, качать…

Все бросились качать Хорта с криками:

— Выше, выше!

— Еще выше!

— Держи, лови, ну, вот.

— Еще да ррраз!

— К уткам, в небо, ррраз!

— Опп-ля. Рррраз!..

— Ловчей. Ну, ну.

— Да ввыше, ух!

— Вот его, вот, вот! Опп-ля! Ррраз!

Хорт летал, размахивая руками, как бы хватаясь за небо.

Потом качали Наоми.

Ниа спела свою индусскую песенку о маленьком слоне, который был ее другом первых лет.

Джек Питч сплясал по-мексикански.

Диана лаяла на Питча, прыгая на плясуна.

Старты забыли о своей солидности и искренно ребячились с Дианой и Рэй-Шуа, который бегал на четвереньках и чесался, изображая обезьяну.

Хорт хохотал над разошедшейся обезьяной:

— А ну, почеши животик.

Наоми дразнила Рэй-Шуа, подсовывая ему журнал с его портретом:

— Смотри, как эта обезьяна походит на тебя. Только гораздо умнее — она пишет романы.

Рэй-Шуа выхватывал журнал, пробовал его на вкус и плевался.

Чукка поглядывала на Цунту.

Минуты стремглав неумолимо летели.

Сроки приближались…

Тревожно в стороне гоготали гуси.

Солнце светило холодным блеском лезвия, напоминая застывший взмах ножа.

Розовый флаг над землянкой опустился в закатном безветрии.

Высокая берлога смотрела покинуто.

Все считали секунды…

И только один Хорт был совершенно беспечен: он возился с Дианой.

Цунта пропела 6 часов.

Все вздрогнули.

Хорт вскочил, крикнул:

— Чукка, принеси мне приготовленное к отходу поезда.

Чукка принесла стакан холодного коньяку, лимон в сахаре и сигару.