2788 (ЛП)

– Не возражаете, если я отойду прочитаю? В списке моей группы уже несколько недель числится таинственный студент, а теперь мне наконец прислали информацию.

– Конечно.

Я ткнул в экран и тут же перешел к табелю в поисках чего-то странного, но оценки у девушки были превосходные, а опыт в избранной сфере просто поражал.

Я еще не встречал кандидата на подготовительный курс доистории с таким средним баллом. Я недоверчиво покачал головой, но потом принялся читать прилагаемые комментарии, и все стало ясно. Эта девушка была не из сотни колонизированных человечеством миров, а с самой Земли!

Я бегло просмотрел заметки администратора, юриста и заведующего нашей кафедрой. В какие бы слова они ни облекали свое мнение, как бы ни описывали девушку (вежливо или оскорбительно), все старались донести до меня, что думают о землянке, осмелившейся подать документы на курс университета Асгарда, и практически указывали, как с ней поступить.

Я все еще оправлялся от шока и пытался понять, что сам думаю о ситуации, как вдруг увидел приложенную к основной анкете записку. В ней меня предупреждали об обвинениях в профнепригодности, если я расскажу об этой девушке другим учащимся.

Час назад мне угрожал отец студента, теперь студентка. Я хмуро пялился на глядильник. Хотел отвлечься и не впасть в депрессию под Конец года? Что ж, мое желание сбылось, да еще как. Белая снежинка опустилась с неба на экран. Похоже, и желание Керена провести праздники со снегом сбудется.

– Какие-то проблемы, Даннел? – спросила Кэтт.

Я выключил глядильник:

– Ничего, с чем бы я не справился. Но две тысячи семьсот восемьдесят девятый год обещает быть весьма интересным.

Домой на Рождество

(бонус)

Я всегда старался попасть к семье на Рождество. Мать устраивала праздник в традиционном стиле, воспроизводя то, что видела в детстве в доме своей бабушки. Отец заявлял, что не большой любитель торжеств и терпит их только ради матери, однако именно он настаивал на том, чтобы каждый год украшать деревья разноцветными огоньками.

В этом году я подошел к дому в сумерках раннего вечера. Меня приветствовало знакомое сияние тех самых огоньков. Кульминацией семейного праздника был рождественский обед. Последние пару десятков лет я иногда добирался сюда только уже после застолья, а временами и вовсе все пропускал. Сегодня повезло – прибыл как раз накануне Рождества.

Родители открыли дверь и по очереди меня обняли.

– Добро пожаловать домой, – сказала мать. – Ты наверняка захочешь сначала переодеться.

Я кивнул и поспешил в свою старую спальню – часть ритуала возвращения. Мгновение я бродил по комнате, где кучей лежали мои прежние вещи. Затем снял военную форму, переоделся в гражданское и словно снова стал тем парнем.

Когда физическое и моральное преображение завершилось, я присоединился к родителям в гостиной. Минуту полюбовался разукрашенным деревом, потом сел. Взял чашку и кусочек торта и задал тот же вопрос, что и каждый год:

– Как все?

Родители рассказали о своей работе в школе, о том, как уйдут на пенсию – хотя скорее просто перейдут на полставки, а не откажутся от учебных часов совсем. О выставке, организованной для картин моего брата, о последнем исследовательском проекте моей старшей племянницы и новой подружке племянника. По большей части я уже все это знал благодаря еженедельным звонкам домой, но сидеть здесь и слушать лично куда приятнее.

Родители не спрашивали, что делал я. Когда я только вступил в ряды военных, они с ума сходили от тревоги. И пусть с тех пор уже смирились с моим выбором, но между нашими жизнями все равно существовала незримая пропасть. Они никогда не знали, о чем можно спрашивать, а я не мог обсуждать некоторые вещи из-за страха обеспокоить родных. За последние несколько лет эта проблема не только не решилась, но и обострилась.

Ночь я провел в своей старой спальне, а на следующее утро после завтрака приехал мой младший брат с женой и тремя детьми. В этом году они привезли с собой подружку моего племянника – видимо, их отношения стали официальными. Я быстро прикинул возраст парня и слегка опешил, осознав, что тому уже двадцать восемь.

Последовал ритуальный обмен подарками, а затем рождественский обед. Предполагаемое пополнение нашей семьи посадили между мной и племянником. Девушка показалась мне милой, хотя почти все время молчала, а те пару слов, что все же из себя выдавила, произнесла едва слышным шепотом. Скорее всего, нервничала из-за семейного торжества, а еще пуще – из-за соседства со мной.

После обеда мама как обычно предложила всем поиграть. Я маячил сбоку, не столько участвуя сам, сколько наблюдая за остальными, и наслаждался благословенным бездельем. Ближе к вечеру младшую племянницу исключили из игры за особо глупое движение, и она примостилась на ручке моего кресла пошептаться.

– Мы можем перемолвиться словечком?

Я осознал, что она намеренно поддалась, чтобы поговорить со мной наедине, и озадаченно на нее уставился.

– Конечно.

Мы пересекли комнату, встали у окна и посмотрели на ярко украшенные деревья.

– Я решила вступить в армию.