28 лет, каждое лето

Не успевает Мэлори опомниться, как гостья подносит ее палец к губам и посасывает. Может, на Мэлори подействовало вино, но ей кажется, что она отделилась от собственного тела и наблюдает за происходящим со стороны. Вот стоит она, а вот Фиелла Роже сосет ее палец. Как странно, как странно, думает Мэлори, и ей хочется смеяться, потому что это и вправду странно. Боль в пальце стихает от прикосновения губ и языка Фифи.

Открывается дверь спальни, Фифи проворно выпускает палец Мэлори изо рта и делает вид, что изучает порез.

– Что здесь происходит? – Лиланд застывает в дверях.

– Ничего, mon chou, – безмятежно откликается Фифи. Вся мировая история суть время, вот что она давно поняла. Еще каких-нибудь пять минут, и она наверняка поцеловала бы эту очаровательную, но совершенно гетеросексуальную девочку, Мэлориту. К чему кривить душой? Такие любовные победы все еще ее волнуют. – Уже иду спать.

Возвращаясь с пробежки на следующее утро, Мэлори слышит, как Лиланд и Фифи кричат друг на друга. Они на кухне – их видно через дверь. На Лиланд белая шелковая пижама, шортики и рубашка. На Фифи – ничего. Она стоит в снопе света, кожа ее напоминает жидкое золото. Упругая вздернутая грудь, плоский живот, темное углубление пупка. Ниже пояса тело закрывает стол.

– Ты ее соблазняешь! – Лицо Лиланд перекошено, кажется, она вот-вот расплачется. – И не потому, что она тебе нравится или кажется интересной! Ты это делаешь мне назло!

Мэлори вскидывает брови. Вот это поворот!

– Вы подруги. Я хочу узнать ее поближе, – спокойно отвечает Фифи.

– Ага, конечно! Пилар ты тоже хотела узнать поближе.

– Я совершила ошибку, – продолжает Фифи так же невозмутимо. – Мэлори нравятся парни.

– Мне тоже нравились парни до встречи с тобой! – взрывается Лиланд. – Всем женщинам нравятся парни, пока не появляешься ты! А Мэлори вообще в группе риска: ее уговорить проще простого. Я тебя предупреждала! Она ведомая…

– Ты не права. Она волевая девушка. Может, и простовата, но она точно не тряпка. Мэлори читает…

– Она читает то, что ей скажут прочесть. Когда мы жили в Нью-Йорке, она читала все книги, которые видела у меня.

– Тебе не о чем беспокоиться, – успокаивает ее Фифи. – Мэлори милая. Тебе бы тоже не повредило хоть иногда быть милой.

– А как же! Ты бы бросила меня на следующий день!

– Замолчи уже, Лиланд! – обрывает Фифи. Судя по тону голоса, и даже не по словам, Фифи вот-вот потеряет терпение.

– Сама замолчи!

Дальше они начинают целоваться. Лиланд покрывает поцелуями грудь Фифи, Мэлори дрожит от гнева, унижения и прочих чувств, которые не может распознать, потому что она слишком простая и милая.

– Эй! Вы уже встали?

Она топает на крыльце, стряхивая песок с кроссовок и давая своим гостям время одеться, а когда заходит, у стола стоит одна Лиланд и разглядывает блюдо с маффинами.

– Привет! – голос у нее слегка дрожит. – Как побегала?

– Мило, – Мэлори обрушивает это слово, как удар молота. – Знаешь, у меня изменились планы. Сегодня вы сами по себе, вечером, скорее всего, тоже.

– Изменились?

– Да. Извини, но машину я заберу. Можете взять велики или вызвать такси, номера в справочнике.

– Мэл. – Лиланд знает или догадывается, что она могла услышать их разговор, и теперь хочет отмотать назад, попросить прощения или еще хуже – взять свои слова обратно, убедить Мэлори, что имела в виду совсем другое.

– Знаешь что, забудь. Я возьму велик, а вы берите машину.

– Мэлори!

С нее хватит. Она идет в ванную, берет полотенце и отправляется в душ на улице.

Через час она сидит в баре и пьет «Хоки-поки» – ее угостил мужчина у барной стойки. Его зовут Байер Беркхарт. Занятный тип. Говорит, что пишется его имя как марка лекарств. Новый знакомый – крепкий парень с темной бородой. Предложил угостить ее, и она не отказалась. Выбрала «Хоки-поки», потому что все, чего она хочет, – просто напиться. Она же ведомая, значит, можно и напиться, правда? Вообще-то она легкая на подъем, в отличие от некоторых.

– Со мной легко. – Она опрокидывает «Хоки-поки». – В отличие от некоторых.

– За это надо выпить, – подхватывает Байер. – Кажется, кому-то пора заказать еще один коктейль.

Изольда с Оливером больше в баре не работают, Эппл тоже – этим летом она снова уехала в лагерь в Северную Каролину, никто в заведении Мэлори не знает, так что она чувствует себя раскованно. У Байера та же цель, что и у нее, – утопить печаль в вине и излить душу незнакомке на соседнем стуле. Он не знает ее, она не знает его, значит, они смогут утешить друг друга и высказать беспристрастное мнение.

– Так. – Новый знакомый смотрит на нее внимательно. – Ты кто?

Мэлори, отвечает она, но фамилию сообщать не спешит: вдруг он серийный убийца? Отец – бухгалтер, мать – домохозяйка, выросла она в Балтиморе, недолго жила в Нью-Йорке, а потом тетя Грета умерла и оставила ей в наследство дом на острове и немного денег. Она переехала на Нантакет и вот живет здесь и работает учительницей английского.

– А теперь серьезно. Почему ты пьешь в одиночестве средь бела дня?