28 сантиметров счастья

— Не замолчу, — я поджимаю губы, — ты мне ничего не сделаешь. Получается, мир еще тринадцать лет назад пытался от тебя избавиться, чтобы невинные люди не пострадали. Спасибо, мне стало легче. Теперь я буду думать, что и меня заперли под вашим неусыпным контролем, чтобы я не натворила какую-нибудь страшную вещь…

— Охренеть ты меня бесить начинаешь, цыпа, — Хирург приподнимает брови и отворачивается, заводя машину, — твоя манера смотреть на жизнь, просто, сука, великолепна. Твоя бабка была религиозной?

— Нет. Просто я могу отличить плохое от хорошего. И ты явно ужасен. Зачем ты убил целую семью? Что они тебе сделали?

— Я убил только одного человека из тех четверых, — внезапно усмехается Хирург, бросив на меня взгляд в зеркало заднего вида, — мужчину. Это он перебил всю свою семью за час до моего прихода, закинувшись наркотой. Но на меня повесили всех. Потому что этот наркоман хренов был племянником одного влиятельного типа.

Я затыкаюсь. Ошалело смотрю на спину Камиля в гробовом молчании — только шум от двигателя нарушает тишину. Потом в сердце колет стыд. Падает в желудок и ворочается там мерзким комом до тошноты. Это что, получается, я тут доканывала своими мерзкими подколами Камиля, когда он совершенно не виноват? Он просто вершил правосудие?…

Он бы не стал врать мне сейчас. Зачем ему это?

Я снова вижу в отражении, как Хирург переводит на меня насмешливый взгляд.

— Стыдно, цыпа?

— Да, — выдавливаю я тихо, — прости. Я не знала…

— Только не плачь. Расслабься. Я был наемным убийцей и это был просто очередной заказ. Самый неудачный. Ты меня просто немного заколебала, вечно болтая именно об этом случае.

— Ты… — я выдыхаю, — ну ты и идиот. Я реально подумала, что… но ты по-прежнему, как человек, получаешься не очень.

Он посылает мне в отражении странную ухмылку.

— Я не очень. На, держи, — он прокручивает в руке быстрым движением что-то серебристое и передает мне. От внезапного жеста я даже пугаюсь, и чувствую холодок, пробежавший по спине. Особенно, когда вижу, что в руке у Камиля маленький пистолет.

— Что это? Зачем?

— Подарок прощальный. Хотел, кстати, подогнать его в тот день, когда на нас с тобой наехал твой папаша. Я не вечно буду с Садаевым. Как только избавимся от твоего отца — перестану мозолить тебе глаза.

Осторожно забираю холодный пистолет из рук Хирурга и растерянно кручу его в руках. Да уж.

— Мне еще никогда не дарили оружие… — усмехаюсь я.

— Круто, цыпа. Приятно слышать, что я впечатлил тебя. Если тебя задолбает семейная жизнь и захочется поддать огня — можешь мне позвонить. Рустам не станет проблемой. Убивать я умею.

— Ты..

— Я пошутил, — этот гад хмыкает, увидев мое ошалелое лицо, и потом лениво добавляет, — хотя, может, и нет. Там определимся.

— Отвези меня домой, — начинаю злиться я, — не хочу больше с тобой говорить!

— Как хочешь, — пожимает плечом Хирург и вручает погромче музыку, заглушая мой возмущенный голос.

Остаток дороги я пытаюсь усмирить в себе возмущение от таких ужасных слов. Я себя уговариваю, что маньяк никогда не отличался вежливыми и умными шутками. Они все были про убийство, измены или просто ниже пояса. Можно уже привыкнуть и пропускать это дерьмо мимо ушей.

Он довозит меня до дома Рустама и высаживает во дворе. Потом выходит сам. Мы останавливаемся под навесом, потому что на улице продолжает капать мелкий, холодный дождь.

Я не знаю, почему я не ухожу сразу, попрощавшись, а выжидаю, что маньяк мне скажет на прощание. Его глаза напоминают мне мрачное грозовое небо во время дождя. Такое, как сейчас над нашей головой. Возле брови алеет еще свежий шрам, который он получил, видимо, в тот день, когда на нас напали. Удивительно, что это единственное увечье, которое я вижу. Я вообще предполагала, что Камиль не выживет. Но он оказался круче. Даже страшновато с ним находиться рядом, понимая, на что этот человек способен.

— Стрелять умеешь? — внезапно спрашивает он, и я неопределенно пожимаю плечом.

— В тире раньше стреляла. Навык есть.

— Зацени мне. Рустама сейчас жестко пасет твой отец, цыпа. Он ждет, когда кто-нибудь ошибется. Будет отлично, если ты сможешь за себя постоять. И, к слову говоря, я бы не хотел, чтобы Садаев узнал о моем подарке. Так что…

— Потому что он поймет, что ты ко мне странно подкатываешь? — скептически хмыкаю я, доставая пистолет и проверяя — заряжен ли он. Хирург внезапно широко ухмыляется.

— Нет. Потому что ты его можешь завалить из этой пушки. Хотя ты вряд ли это сделаешь. Так что спрячь, чтобы не отобрали. Но сперва давай постреляй.

— Туда? — я делаю стойку, указывая дулом пистолета куда-то в кроны деревьев, но Камиль тут же отводит мои руки ниже.

— Нет. Там люди живут. Вон фонарь на земле, давай в него.

Я послушно прицеливаюсь. Расслабляю руки и плечи, чтобы они не дрожали, и медленно, спокойно выдыхаю, делая выстрел. Черт. Пистолет немного уводит в сторону в одно мгновение, и я мажу.