290 миллионов лет назад и далее

Было немного неловко, что её, одиннадцатилетнюю девочку, несут по склону, как малышку. Иногда Бена или дядю Сашу подменял Арнольд, но ненадолго – быстро начинал одышливо пыхтеть. Вскоре возле реки появились маленькие деревца с мясистыми рубцеватыми стволами и овальной кроной из тонких водянистых веточек, на которых сидело множество насекомых с золотистыми крылышками.

– Это каламиты, – пояснил дядя Саша, указывая на растения, пока Лизу нёс Арнольд, – палеозойские древовидные хвощи. Они растут в местах, где влажно, возле реки им самое место. Русла рек тоже появились совсем недавно. Раньше вода текла широкими потоками, а те реки, что мы знаем в современности, появились вместе с первыми деревьями в каменноугольном периоде. Вот так растительность обуздала природу. Не в первый раз и не в последний. Но нет деревьев – не будет и реки, размоет берега, и потечёт вода куда захочет.

Чуть дальше от берега появились уже знакомые вальхии, но совсем невысокие, с изогнутыми стволиками. А когда прошли ещё дальше, редколесье сменилось настоящим лесом. Высокие деревья с длинными и широкими, как у кукурузы, листьями, собранными в пучки, дядя Саша назвал руфлориями. Другие, с тонкими высокими стволами и нежно-зелёной листвой на высокой кроне, оказались кордаитами. Да и вальхии здесь вырастали с высокую ель. С ветвей и листьев папоротников, обвивавших стволы деревьев на манер лиан, при приближении путников со стрёкотом вспархивали насекомые, похожие на подёнок с длинными красноватыми лапками и блестящими крылышками. За ними охотились стрекозы, а однажды на глазах у Лизы подёнку схватило сидящее на ветви насекомое, напоминавшее богомола. Дядя Саша определил его как скорпионницу.

В тени леса и решили заночевать. Пока мужчины вместе с Боббе тащили несколько поваленных ветром жердей, Жанна и Лиза расчистили площадку и приготовили камни для очага. Жерди установили наклонно, а сверху покрыли срезанной корой руфлорий и шкурами. Внутри шалаша соорудили подстилку из множества опавших листьев, которая пружинила, словно домашний диван. Солнце закатилось за горизонт привычно быстро, но к этому моменту уже горел костёр. Дядя Саша настоял, чтобы Лиза устроилась на мягких ветках вальхии и постеленном поверх них одеяле – просто королевской постели пермского периода. Но под шум реки и храп Арнольда Лиза долго не могла заснуть. Аккуратно перешагнув через спящего у входа Бена, она вышла на свежий воздух – проведать оставленного снаружи Боббе. Пахло здесь, как в обычном лесу: хвоей, грибами, древесной корой и чем-то прелым. Потом она села на ствол поваленного дерева, пытаясь найти на звёздном небосводе аналог Полярной звезды и наслаждаясь похожестью лун – той, что на небе, и той, которую всегда знала. Робот стоял рядом и мигал светодиодом, а Лиза улыбалась. Самое страшное было позади.

Утром Лиза заявила, что чувствует себя замечательно и пойдёт сама. Жанна и Бен гибкими побегами папоротника перевязали комбинезон Лизы там, где ремешки были вырваны, и теперь он сидел едва ли не лучше, чем раньше.

Весь день занял спуск. Даже там, где лес был полон валежника и зарос скользким мхом, Лиза отказывалась от навязчивых просьб взрослых нести её. Ни одной тропинки в лесу не было, некому их было прокладывать. Тараканы и многоножки бегали прямо по моховому ковру, ничуть его не вытаптывая, а больше тут не ходил никто. Но, перелезая через очередной ствол упавшей руфлории, Лиза думала, как хорошо идти самой. Ближе к вечеру папоротники появились не только на деревьях, но и в подстилке, а несколько раз путники набредали на полянки, густо заросшие растениями, похожими на ландыши, в которых дядя Саша опознал предков ужовника. Стоило зайти на поляну, как в разные стороны взлетали странные зелёные насекомые, напоминавшие крыльями стрекоз, а ногами – кузнечиков.

– Это гриллоблаттиды, или тараканосверчки, – сказал дядя Саша. – Похоже, мы устроили им переполох.

Речка теперь стала полноводней. По берегам её лежали вывороченные с корнем при наводнениях стволы. На вечерней стоянке решали, как будут строить проа. Поскольку из инструментов было два копья и кремнёвый нож, решили взять для корпуса одно из поваленных деревьев. Нужно было придать стволу правильную форму, и, хотя это долгий процесс, выбора не было. Жанна начертила на земле схему парусника, и Боббе, проанализировав её, оценил положительно.

– Роботы меня ещё не оценивали! – обиженно произнесла Жанна.

– Боббе просто привык нам помогать, – заступился за него дядя Саша. – А идея и вправду хороша.

– Разобьём лагерь в том месте, где русло реки выходит на равнину, – сказал Бен. – Сама равнина заболочена, мои милейшие, там жарко и тяжело дышится из-за испарений и концентрации углекислого газа. К тому же нет нужных деревьев. Но по заболоченному руслу реки растут высоченные хвощи. Из них, за неимением тростника, мы сплетём парус.

– Что же, так и поступим, – согласился дядя Саша. – Как долго нам ещё спускаться?