3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы

Состязание с собственным «идеалом» — мука, на которую нас обрекают наши родители. Разумеется, они делают это не специально, но так получается. Наши достоинства кажутся им естественными, ведь «так и должно быть», а наши недостатки они отмечают («чтобы мы стали еще лучше»). И мы чувствуем, что родители хотят видеть нас какими-то, какими мы не являемся. В последующем, впрочем, мы и сами будем пытаться разыграть эту пьесу — представлять себе некий «идеал» (то, какими мы «должны быть»), стремиться к нему, а не достигая его — тревожиться. А достичь его невозможно, поскольку его нет, есть только ощущение, что мы «недорабатываем». Проще говоря, мы не удовлетворены собой, потому что наши родители не были вполне удовлетворены нами.

Случаи из психгтерапевтическои практики:

«Любить себя я не позволю, это опасно!»

Когда Евгений обратился ко мне за помощью, ему было что-то около 35 лет. Он уже был вдовцом (его жена умерла пятью годами раньше от рака крови) и воспитывал дочь, которой к этому времени было семь лет. Впрочем, он целиком и полностью был погружен в работу, а девочкой, в основном, занимались родители его покойной супруги. Евгений руководил крупной фирмой, которая занималась рекламой. Был высоким, и как бы сказали дамы, — видным мужчиной, состоял в гражданском браке, которым, впрочем, был недоволен.

Какой была причина его обращения за психотерапевтической помощью? Формальным поводом стали головные боли, которые периодически очень его мучили. Но в действительности Евгений искал «ответы на главные вопросы», и после того как прочел мою философскую книгу «Дневник „Канатного плясуна“», подумал, что у меня они есть, или, как он сказал — «могут быть». Что он называл «главными вопросами»? Его соблазняла восточная идея — достичь состояния просветления, непривязанности; он хотел чувствовать себя свободным и избавиться от внутреннего напряжения.

Евгений имел прекрасное образование, был потрясающе начитан и осведомлен, казалось, по всем вопросам. И при всем при этом производил двойственное впечатление. С одной стороны — прекрасное воспитание, умение ясно излагать свои мысли, владеть собой. С другой стороны, во всем этом чувствовалась какая-то наигранность, искусственность и даже чопорность. Складывалось впечатление, что он пытается выглядеть умудренным стариком, который уже все изведал, все знает, а потому смотрит на жизнь отстраненно и высокомерно.

Евгений был единственным ребенком в семье и воспитывался в основном матерью — учительницей по профессии. Мама была очень требовательной женщиной, возвращаясь с работы, она словно бы и не выходила из своей роли учителя. В раннем детстве Евгений очень любил свою мать, потом пытался всячески заслужить ее внимание и редкие ласки, а затем почувствовал свою полную самостоятельность. Он уехал из города, в котором вырос, стал учиться в институте, потом — семья, работа, собственный бизнес.

В отношении с женщинами Евгений был достаточно жесток, сначала он пытался с ними сблизиться, открыться им, а потом каким-то странным образом терял интерес, и эти отношения становились формальными, лишенными чувств. При этом он утверждал, что ни одна из них его по-настоящему не любила, а если и любила, то «эгоистично»; что все они пытались решить с его помощью какие-то свои проблемы, что они «связывали и ограничивали».

Я спросил Евгения, чем они его «связывали и ограничивали». Он посмотрел на меня и сказал с некоторым изумлением в лице

— Как чем? Своей любовью.

— Но они же не любили вас? — наигранно удивился я.

— Да, но... — Евгений стушевался. — Нужно постоянно быть каким-то. Соответствовать.

— Чтобы они вас любили? — уточнил я.