30:70. Архитектура как баланс сил

И это здание, здание-скульптура, можно сказать также, здание-объект или здание-икона, не вписывается (столь любимое для любого архитектурного совета, но столь сложно исполнимое для действительно современной архитектуры требование!!!) в исторические площади, улицы и кварталы. Не вписывается в рамки традиционной гармонии подобия и наследования приемов прошлого. Оно по своей природе и не может вписаться, так как исповедует совершенно другие композиционные принципы! Это здание находится в активном и противоречивом диалоге с городом. В этом смысле оно – здание-спор, здание-контрапункт. Еще точнее будет сказать о здании-вызове. Перед нами некая новая реальность, которую необходимо осознать и понять ее возможные преимущества, связанные с другим типом гармонии – контрастной: здание наибольшей сложности бросает вызов всему остальному городу, в первую очередь окружающей его архитектуре, как прошлой, так и нынешней. Оно заявляет о своей индивидуальности, о своей особенности и ценности, демонстрирует свою сложность, ошеломляет своей изощренностью или, наоборот, намеренной экстремальной аскетичностью. Но оно не сливается с городом, оно не отдает окружающим зданиям хотя бы часть своей сложности, своей эстетики, равно как и не впитывает в себя эстетические принципы окружения.

Музей искусства и науки и здание отеля Marina Bay Sands – архитектурные доминанты, определившие градостроительный облик современного Сингапура

В принципе это положение зданий-скульптур можно сравнить с положением одиноких интеллектуалов: они живут на отдалении друг от друга, живут одиноко, они так же отстраненно высказывают свои мысли, внезапно меняющие все вокруг. Вместе они составляют некое сообщество, но сталкиваются друг с другом, за редким исключением, только на страницах профессиональных журналов. Они творят, они публикуются, они живут в чуть-чуть ином мире смыслов и чувствований, тем самым отличаясь от толпы и толп.

Можно сказать, что вершины высокой архитектуры провоцируют сами себя на все более и более сильные высказывания. Но можно и сказать, что современная нам архитектура раздвоилась, что теперь мы имеем две архитектуры: архитектуру-манифест, которая изрекает истины и даже просто фразы (архитектура вещающая или вещая), и архитектуру фоновую и безгласную (или лепечущую банальности). Вторая часть, вторая область, архитектура фоновая может и совсем не иметь никаких художественных качеств, это неважно: ее никто не замечает, она живет в области неэстетической, в области потребления.

Кто-то скажет: так было всегда, так было и до прихода модернизма. Действительно, всегда существовала «верховая» архитектура, где «говорились», создавались главные смыслы и формы, и существовал фон, куда эти формы переносились или спускались и по мере движения вниз, в толщу фоновой застройки, и в стороны, в провинцию, эти формы размывались, упрощались. Ничего же вроде бы не изменилось.

На самом деле изменилось. Прошлая архитектура не имела столь разительных эстетических различий между архитектурными доминантами эпохи и окружающей их массовой застройкой, поражающей бедностью, механистичностью и прагматичностью своих приемов.

Поэтому понятно, почему отрицание и контраст со сложившимся годами окружением у новой, действительно прогрессивной архитектуры носят настолько радикальный характер. Связь с историческим фоном у вершин новой архитектуры оказывается утраченной по идеологическим соображениям, а с современной фоновой прагматичной застройкой – по соображениям эстетическим. Это абсолютное отсутствие поиска связи с фоном или базисом, этот разрыв – явление сравнительно недавнее, еще в середине и даже во второй половине XX века, в период интернационального модернизма, эта связь пыталась выстроиться: из зданий-вершин, из зданий-открытий формы перетекали, упрощаясь, в массовую застройку, потом в малые архитектурные сооружения, потом в мебель, обувь и так далее. И если по отношению к исторической среде свой отрицающий характер новая архитектура обрела уже в самом начале, то в отношении современного ей более скромного окружения первые полвека модернистской архитектуры прошли довольно мирно: вершины модернизма еще не столь выделялись на фоне более утилитарных построек и стиль развивался, таким образом, от вершины к подножиям спокойно, как и до того – в исторических стилях.