30 секунд до рая. Сборник миссионерских рассказов

Доброе сердце было не единственным её украшением. Темно-каштановые волосы переливающимися волнами закрывали спину до пояса. Не худая и не толстая, не высокая, но и не низкорослая, была она, что называется «самое то». Не смотря на несколько широковатую форму лица, крупные карие глаза и приятного очертания губы обещали, что через год – другой девушка будет достаточно миловидна. Но пока это представлялось очевидным только людям более старшего возраста. Среди же сверстников Полина не пользовалась особой популярностью. Впрочем, она к этому не стремилась. Предстоящее ЕГЭ, к которому надлежало подготовиться в условиях хаоса, вызванного появлением на свет младенца, и неизвестность, куда поступать после школы, волновали её гораздо больше.

Стояла сухая солнечная и прохладная погода. Первые заморозки кружевами инея обрамляли нападавшую на землю листву. На клумбах разноцветные астры стояли бодрячком, но в других цветах уже чувствовалось увядание. Полина шла по двору, шурша листьями, расстилавшимися ковром под её ногами. Одиннадцатый класс и рождение братика заставляли её воспринимать себя совсем взрослой. Теперь уже она не могла себе позволить, как когда-то зарыться в кучу прелых листьев, подождать случайного прохожего и, неожиданно выскочив из засады, крикнуть: «Ва-а-а!» И, если честно, состояние взрослости ей очень нравилось.

Несмотря на утреннюю свежесть, окно соседа с первого этажа, как всегда было открыто настежь. С тех пор, как три года назад дядя Наум переехал сюда, он постепенно стал в курсе местных новостей и связующим звеном всего их двора. Без расспросов или комментариев он не пропускал никого. Поэтому соседи в шутку прозвали его «нано контроль». Если судить по возрасту, Полине дядя Наум скорее приходился дедом. Волос на его голове оставалось совсем немного, а те, что еще сохранились, были абсолютно седые. Морщины вдоль и поперек избороздили смуглое лицо мужчины, всю жизнь бороздившего речные глади от Астрахани до Москвы. Худое поджарое тело круглый год не покидал на веки вечные прилипший загар. Привыкший к открытому пространству, он с большим удовольствием проводил бы время во дворе, но некоторые нюансы его болезни не позволяли инвалиду надолго отлучаться из квартиры. Потому-то окно и не закрывалось до наступления настоящих морозов.

Когда Полина поравнялась с окном дяди Наума, тот уже выглядывал на улицу, облокотясь на узкий подоконник.

– Доброе утро, моя хорошая. Опять в школу? Я смотрю, вы на пасеку так и не собрались. Что отец? Передумал ехать?

– Пока не получается, сами понимаете – от ребенка никуда. Решили мёд на ярмарке купить. Сегодня как раз после школы собираюсь туда. Мама поручила хоть литровую банку на ближайшее время взять.

Ещё с медового Спаса они всей семьёй собирались съездить на монастырскую пасеку и пополнить свои запасы, но всё как-то не складывалось. Сперва, отец настоятель был в отпуске, а собственной машины отец диакон (папа Полины) до сих пор не разжился. На Успение они ехать не могли. Кто же уезжает на престольный праздник из своего храма? Потом Полю собирали в школу…

– Ах, ты ж, понимаешь! Какая помощница выросла! Раз так, может, и мне старику на ярмарке меда прикупишь?

Дядя Наум редко обременял просьбами, да и девушка догадывалась, что он весьма ограничен в возможностях куда-либо выйти. Поэтому, взяв у него деньги, Поля поспешила на занятия.

От школы ярмарочная площадь располагалась всего в квартале. После уроков Полина достаточно быстро до неё добралась и с удовольствием окунулась в суету рыночной толпы.

Пожалуй, в любом городе осенью проходят подобные ярмарки, куда съезжаются с окружающих сёл и фермерских хозяйств все, кто надеется сбыть здесь свой товар. Оттуда и название – «сельскохозяйственная». Повсюду внутри огороженной площади сновали мужчины с полными мешками на плечах, неся их к машинам, припаркованным чуть поодаль. Женщины старательно укладывали овощи в сумки на колесах, периодически приподнимая их, дабы убедиться, смогут ли потом втащить тележку на ступеньки автобуса. Капуста и картошка, красно-зелёный болгарский перец и румяные яблоки постепенно из грузовиков перекочевывали в закрома горожан.