30 сребреников

— Если вы не слышали отец, — раздражённо ответил я, — я буду лечить себя в первую очередь! А уж если будет помогать мне, то и её.

Он не стал отвечать и начал молиться.

У меня на основе огромного объёма знаний, что я прочитал, были предположения, что девочка больна корью, но как с ней бороться современными средневековыми методами я не знал, лишь то, чем пользовались врачи древности. В любом случае остановка кровопускания и куриный бульон точно ещё не вредили ни одному больному.

Скоро его принесли и я приказал с ложечки, остужая его, понемногу давать девочке. Что было выполнено. Теперь оставалось только ждать, правы были мои предположения или нет.

Глава 21

Оказываться правым в ситуации, когда у тебя температура под сорок и всё тело зудит было таким себе самоуспокоением, но хотя бы все смотрели на меня большими круглыми глазами и делали всё, что я говорю ещё быстрее, чем прежде. Они почему-то решили, что я специально заразил себя этой болезнью, чтобы понять, как помочь дочери графа. Разубеждать их у меня к тому времени не было ни сил, ни желания.

— Запарьте кору дуба в кипятке, — сквозь туман от температуры приказал я, — настоем обмывать всё тело два раза в день. И не забывайте давать нам обоим куриный бульон.

Все мои распоряжения тут же бросились выполнять, единственное, что я ещё сделал, рыкнул на брата Иакова, который помолился у девочки и собирался помолиться у меня.

— Я не умру отец, — попытался отогнать я его от себя, — за девочку вот не уверен, так что молитесь лучше за неё.

Он меня не послушал, всё равно произнёс пару молитв за моё выздоровление, но основную часть времени был рядом с нею.

На наше всеобщее счастье, первой на поправку пошла Даниэла. Не знаю помогла моя помощь или нет, но хуже точно не сделала, так что, когда я увидел, что она впервые открыла глаза и стала звать родителей, я приказал срочно её унести в другую комнату и никого, кроме брата Иакова к ней не пускать, даже родителей, чтобы не дай бог не подхватила ещё чего-то. Мои слова выполнялись всеми без колебаний, так что когда закутанную девочку вынесли, я наконец мог вздохнуть спокойней и заняться собой. Почему-то у меня была твёрдая уверенность, что нейроинтерфейс не даст мне умереть просто так, и вера была настолько крепкой, что я просто ждал, когда болезнь отступит, так в конце концов и произошло.

* * *

Я проснулся оттого, что на меня смотрят. Открыв глаза, мой взгляд столкнулся со взглядом брата Иакова, который стоя на коленях и держа чётки в руках, молился у моей кровати.

— По-моему мы договорились отец, что вам нужно молиться за малышку, а со мной ничего не случится, — проворчал я.

Он улыбнулся, но молитву не прервал и только закончив, мягко посмотрел на меня.

— Каждый достоин того, чтобы за него молились перед богом.

— Как Даниэла? — поинтересовался я.

— Полностью здорова и я разрешил выпустить её из комнаты, куда вы её заперли своей неукротимой волей, — с лёгкой улыбкой сказал он.

— Я был болен, — отрезал я и на меня внезапно накатило, — и знали бы вы отец Иаков, как вы меня раздражаете. Если бы не вы, то не было бы этих бесконечных остановок и мы были бы уже где-то под Неаполем.

— Я не слепой сын мой, — он протянул руку и легонько дотронулся до моей, но сразу убрал, видя, как я дёрнулся, — но в отличие от тебя и остальных, я вижу твоё доброе сердце и спасение одной детской души стоило того, чтобы задержаться с выполнением приказа папы.

— Очень надеюсь, что он думает также, — огрызнулся я и закрыл глаза. Через некоторое время, видя, что он не уходит я снова на него разозлился. Своим умиротворённым видом он меня стал не просто раздражать, а выводить из себя.

— Отец прошу вас, идите молиться в другое место! Господь вас услышит везде, а не только возле моей кровати.

Он улыбнулся, перекрестил меня и вышел из комнаты, оставив меня злиться на него и дальше.

Через три дня мне стало значительно лучше и я приказал Алонсо переодеть меня, чтобы продолжить путь дальше, чем взбудоражил всех в замке. Ко мне в комнату зашёл сам граф с графиней, синьором Таддео и моими людьми, вместе с отцом Иаковым.

— Синьор Иньиго, — мужчина взволнованно на меня посмотрел, — как так можно? Вы только поправились и сразу уезжаете? Останьтесь у нас хотя бы на неделю!

— Простите ваше сиятельство, но долг зовёт меня в дорогу, — я отрицательно покачал головой, — главное, что ваша дочь поправилась и теперь мы должны продолжить наш путь.

— Но синьор Иньиго, — ко мне обратилась уже графиня, молитвенно сложа руки, — мы ведь даже не познакомились с вами толком, вы спасли нашу дочь и сразу уезжаете.

— Не просите остаться, — я не хотел тут дольше находиться, так как чужая благодарность мне и правда была не нужна, поскольку я тут оказался только по вине брата Иакова, — долг превыше моих желаний.

— Как дворянин, я понимаю вас синьор Иньиго, — тяжело вздохнул граф, — я понимаю деньги были бы для вас оскорблением, но чем мы можем вам помочь, чтобы облегчить дорогу?