30 сребреников

— Ваше высочество, давайте устроим маленькое соревнование, — поскольку остальные молчали, то влез в разговор снова я, — в целой области наук. Знание языков, математика, философия, богословие. Можете со своей стороны пригласить кого хотите, я буду один противостоять всем взрослым и посмотрим, кто из нас умнее.

Альфонсо V откинулся на стуле и задумался.

— Что же, я не против, — согласился он, поворачиваясь к своим советникам, — позовите из нашего двора тех, кого посчитаете достойными.

Пока мы ждали, он обратился ко мне.

— Предлагаю тогда спор. Если победите вы, то я одобрю весь ваш список, а если нет, то вы его не только сократите наполовину, но ещё и уменьшите вдвое время проверки.

Брат Иаков посмотрел на меня и под давлением стольких взглядом даже я заколебался, что не укрылось от короля, который довольно улыбнулся.

— Не думаю, что это справедливо Ваше высочество, — я стиснул зубы, — вы просите от меня две вещи, взамен предлагаете только одну, поэтому если добавите к одобренному списку ещё и личную грамоту от себя, что я могу действовать на время проверки и только в рамках неё от вашего имени и с вашего дозволения, то я согласен. После окончания проверки, я вам её верну.

Вот тут уже я поймал короля, и он изумлённо посмотрел на меня.

— Ваше высочество сомневается? — подразнил я его, — не уверен в своих людях?

Альфонсо V с вызовом посмотрел на меня и кивнул.

— Принимается.

Затем он посмотрел на бледного архиепископа и спокойного брата Иакова.

— Что скажете вы? Чтобы потом не отказались от своих слов и того, что спор устроил человек не достигший зрелости?

Архиепископ промолчал, а отец Иаков в своей обычной миролюбивой манере ответил.

— В организационных вопросах, я полностью доверяю мнению брата Иньиго.

— Тогда решено, пари заключено, — довольно сказал король.

Глава 25

Я сильно переживал за сам спор, поскольку не считал себя настолько образованным, чтобы вести подобные состязания, но ситуация и главное сам король, который не видел во мне своего соперника решили дело. Так что вскоре в кабинет стали набиваться люди и первым решили устроить математическое состязание. Один из учёных должен был писать уравнения или математические действия, а мы с выделенным мне соперником, пожилым человеком лет пятидесяти, должны были на скорость их решать.

Мне едва выдали список, как я тут же стал записывать решение и ответ, переводя написанные в задании цифры из римских в арабские и в них же давая решение и ответ. Отец Иаков сам всё записывал за мной с моих слов, часто сбиваясь при этом от незнакомых цифр, которые я ему говорил писать.

— Готово, — оповестил я, показывая на свиток в руках отца Иакова, когда ещё мой оппонент, морща лоб, читал все задания.

В кабинете повисло молчание.

— Вы, кажется, дали слишком простые уравнения синьор, — глухо поинтересовался король у того, кто их составлял.

— Нет Ваше высочество, — тот весь разом пропотел, — просто этот ребёнок использует арабские цифры, я читал труды Фибоначчи, он их первым ввёл в обращение в Европе.

— Почему же ваш коллега их не использует? — Альфонсо V хмуро посмотрел на моего оппонента, который тоже резко вспотел под королевским взглядом.

— Это не принято Ваше высочество.

— Проверьте ответы, — приказал тот и когда математик подтвердил, что всё верно, Альфонсо V уже не так был уверен в себе, как в начале нашего спора, и задумчиво посмотрел на меня.

Следом настала очередь языков, принесли какое-то письмо на греческом, и я слёту перевёл его, не запросив даже учебников или бумаги для записи. Мой новый оппонент, взял мой свиток, не стал ничего переводить, лишь поклонился королю.

— Ваше высочество, — признался он, — его греческий лучше, чем у моего учителя, не только мой.

Тут он повернулся ко мне.

— Кто учил вас молодой человек?

— Кардинал Виссарион Никейский, — ответил я и это имя он точно знал, поскольку повернулся к Альфонсо V и с поклоном сказал.

— Это лучший переводчик с греческого и истинной латыни, которого я знаю Ваше высочество, так что тягаться с его учеником будет для меня просто бессмысленно.

— Всё, все выйдите, мне надоел этот балаган! — в голосе короля появились нотки раздражения и когда мы остались в том же составе, что и вначале, он постучал пальцем по ручке кресла.

— Ты Мендоса, верно?

— Верно Ваше высочество, — склонил я голову.

— Поклянёшься своим родом, что не используешь грамоту, данную мной во вред мне, королевству или людям? — он пристально посмотрел на меня, ища мои глаза.

Я честно и открыто посмотрел ему в них и нагло соврал.

— Клянусь богом, Ваше высочество, что так и будет.

Он кивнул и сказал.

— Завтра грамота и деньги будут у вас, постарайтесь не затягивать с проверкой города, купцы рыдают у меня в ногах, умоляя открыть порт и ворота.

— Ваше высочество, я постараюсь сделать всё в моих силах, чтобы ускорить процесс, — тут я нисколько не соврал.

Когда он нас отпустил и мы попрощались ещё и с крайне задумчивым архиепископом, идя уже только втроём, монах грустно заметил.

— Я хотел тебя осудить брат Иньиго, за богохульство, но не смог.

— Вы о чём брат Иаков? — я сделал вид, что его не понял.