300 лет

Замдиректора – такой же алкоголик, как и отстраненный Данилыч, только тайный и испытывающий на этой почве жгучую зависть к свободе последнего – собирался налить себе виски.

Услышав щелчок открываемого замка, он сунул бутылку под столик. Потом передумал, демонстративно наполнил стакан и, не разводя содовой, влил в себя. Мгновенно покрывшись испариной от спиртного, совершенно невыносимого на здешней жаре.

– Употребляете, – недобро констатировал гость.

Человек этот, присоединившийся к делегации перед отправкой автопоездом в Ленинград – где ждал океанский пароход – и с усмешкой назвавшийся Иваном Ивановичем, был приставлен органами госбезопасности. Он даже не слишком скрывал этого, нося в жару привычный для советских гэбистов костюм. И постоянно пытаясь придавить каждого своим темным взглядом. Наверняка в Союзе он имел погоны майора. А то и полковника.

– Употребляю, – злорадно кивнул Сидоров и налил второй. – Желаете?

– Нет. В отличие от вас, на работе не пью.

В голосе звучали металлические нотки, и Сидоров ощутил на себе тяжелый взгляд. Но замдиректора, коммунист и почти идеологический работник, не будучи даже дрессировщиком – на должность он, хоть и не любил о том вспоминать, вышел из коверных клоунов, причем не из самых талантливых – все-таки не боялся даже тигров. Поэтому устоять перед кэгэбэшным недомерком ему не составило труда..

Сидоров выпил еще. Ему стало совсем жарко, зато в голове прояснилось.

– Так что вы намерены делать? – тихо повторил «Иван Иванович».

– То, что могу, – ответил замдиректора. – То есть ни-че-го. Надо было в Союзе нас послушать. И не меня посылать, а Залевского. Он специалист и что-нибудь бы придумал.

– Списки проверял и кандидатуру утверждал не я.

– А какая хрен разница? Все вы одним миром мазаны.

– Ну вы… Я бы так не бросался словами.

– А что мне теперь? Дальше фронта не пошлют. Гастроли провалены. И мне все равно уже.

– Вы со слонами прежде работали? – неожиданно жестко перебил гэбист.

–Не больше и не меньше, чем прочие работники цирка.

– А этот ваш Фесунько?

– Этот мой Фесунько, да будет вам известно, дражайший Иван Иванович, – ответил Сидоров, с великим усилием подавив желание добавить пару матерных слов и ограничившись лишь сарказмом в голосе. – Не только Заслуженный работник культуры Эрэсэфэсэр, но, по совместительству, еще и лучший слоновожатый нашего театра зверей. И также прошу учесть, что в дрессуре слон – одно из самых трудных животных. Он только кажется добрым и покладистым. Но у него свой характер. Свой – понимаете? И на деле слон упрямей, чем десять ослов, вот так! Если слон не захочет что-то делать, или наоборот, решит поступать по-своему…

– А я смотрел литературу, – возразил гэбист. – И знаю, что есть некоторые методы. Например, специальные крючья для ушей.

– Крючья?!

– Да. Или шило, которое вводят под кожу…

– Шило?! Слону ?! под кожу?!!! – заревел Сидоров. – Да я тебе сейчас самому, индюк ты в галстуке!

«Иван Иванович» отпрянул, явно не ожидав такой реакции от миролюбивого пьяного замдиректора.

– Ну полно, полно, – примирительно пробормотал он. – Это я так… Но есть же какие-то выходы?

Сидоров молчал.

Налил еще виски и выпил, сопя и захлебываясь. По большому счету, ему уже со вчерашнего дня хотелось напиться по-черному и забыться, невзирая на должность и последствия. Ведь в этих неудачных гастролях от него уже ровным счетом ничего не зависело.

– Поверьте мне, – переведя дух, нехотя ответил он. – Если слон встал – об него можно обломать десять кнутов, он все равно на сантиметр не сдвинется. Или… Или взбесится.

Сидоров посмотрел бутылку на свет.

– Взбесится, – с наслаждением повторил он. – А с нею вместе – и два других слона. А знаете ли вы, что такое взбесившийся слон?

Замдиректора мечтательно посмотрел на своего недруга.

– Три взбесившихся слона разнесут этот картонный цирк в щепки. Да-с, в щепки! Вот это будет действительно международный скандал.

«Иван Иванович» продолжал стоять, нависая над Сидоровым.

– Ах… – понятливо усмехнулся тот. – У вас, наверное, даже здесь под полой личное оружие. Зря надеетесь. Ваш «Макаров» в самом деле что слону дробина. Вы не успеете даже одну обойму выпустить, как слон вас три раза растопчет и пять раз через себя к гребеням перебросит. Так-то вот.

Гэбист наконец сел за низкий гостиничный столик. Устало махнув рукой, набулькал в чистый стакан виски и выпил так же, как Сидоров – залпом и не смакуя.

– А если серьезно, – сказал он неожиданно усталым и человеческим тоном. – Труба наши дела, уважаемый Николай Порфирьевич. Не ваши, а именно наши, поскольку я несу ту же ответственность за эти гастроли, что и вы. Только по другой линии. Но накажут нас одинаково. Менеджер местный мне уже прямо намекал. Гастроли под угрозой срыва. Билеты были раскуплены задолго до нашего приезда. А сейчас люди их сдают обратно. Цирк платит неустойку. Если мы что-нибудь не придумаем в ближайшее время, весь наш визит провалится со страшным скандалом. И в Союзе нас по головке не поглядят.