300 спартанцев. Битва при Фермопилах

Желтый пеплос напомнил Дафне о дне рождения Сперхия: она впервые надела его на этом семейном торжестве. В голубом пеплосе Дафна встречала мужа после победоносной войны на Крите. Красная стола была подарена Дафне Сперхием на годовщину их свадьбы. Сперхию всегда нравился красный цвет. В сиреневом наряде Дафна встречала мужа, когда он вернулся с Немейских игр. Женщинам было запрещено присутствовать на любых общегреческих состязаниях.

Каждый из нарядов пробуждал в памяти Дафны счастливые картины ее былой жизни, когда Сперхий был с нею. Развернув перед собой очередной пеплос, Дафна вдруг сердито швырнула его обратно в сундук. С мрачным лицом Дафна опустилась на край ложа и задумалась. Имеет ли она право прихорашиваться для постороннего мужчины, в то время как ее супруг обрек себя на добровольную гибель ради Спарты? Сперхия нет больше, но не оскорбит ли Дафна память о нем, пожелав выглядеть привлекательной для какого-то заезжего живописца?

Эта внутренняя борьба, видимо, отразилась на лице у Дафны, так как рабыня, державшая в руках зеркало, участливо сказала ей:

– Сперхия не вернуть, но жизнь продолжается, госпожа.

Дафна обожгла рабыню суровым взглядом.

– Да, Сперхия я потеряла навсегда, но это не означает, что я с легкостью забуду дни, проведенные с ним вместе.

– Леотихид и этот живописец прибыли к тебе не на смотрины, госпожа, – заметила рабыня, отложив зеркало в сторону. – Нет ничего зазорного в том, если ты выйдешь к ним нарядно одетой. И не с такой прической.

– Придержи язык! – огрызнулась Дафна. – Я сама знаю, как себя вести и в чем появляться перед гостями! Приберись тут. И не вздумай появляться в мегароне, покуда Леотихид и его друг не уйдут отсюда.

Рабыня покорно склонила голову.

В ожидании Дафны Леотихид и Ксанф прогуливались по мегарону, разглядывая настенные росписи, выполненные сочными яркими красками. Чья-то опытная рука изобразила на стенах мегарона сцены из мифов, связанные с подвигами Геракла.

– Ты сам говорил мне, что тебе нужна молодая красивая женщина, синеглазая, густоволосая, с чувственными устами, гибкой шеей и прекрасным станом, – негромко молвил Леотихид, слегка наклонившись к невысокому тегейцу. – Я сразу подумал про Дафну. Я мог бы свести тебя с Дафной на вчерашнем празднике, друг мой, если бы она пришла на площадь Хоров. К сожалению, эфоры запретили Дафне появляться на торжествах в траурном одеянии, которое она не снимает по своему мужу, хотя все сроки траура уже миновали…

– Скажи, не Энопион ли расписывал эту стену? – спросил Ксанф. – Очень похоже на его стиль.

Леотихид не успел ответить на этот вопрос. Краем глаза он увидел появившуюся в мегароне Дафну и слегка подтолкнул локтем Ксанфа, желая отвлечь его от созерцания настенной росписи.

– Мой друг, а вот и прекрасная Дафна! – с широкой улыбкой произнес Леотихид, делая плавный жест рукой в сторону хозяйки дома. – Ксанф, вглядись в это божественное лицо, в эти дивные очи! И ты сразу узреешь облик скорбящей Деметры.

Живописец поприветствовал вошедшую Дафну, сразу попросив у нее прощения за свой, быть может, неуместный визит, ввиду ее печали по умершему супругу.

Дафна стояла перед гостями прямая, невозмутимая, в темных длинных одеждах, со слегка растрепанной прической. Ее взгляд был неприветлив, хотя она и попыталась улыбнуться, обратившись к тегейцу с ответным приветствием.

Ксанф заговорил было о своей будущей картине, о поисках натурщицы для нее…

Дафна прервала его, сказав, что все это ей уже известно от Леотихида.

Ксанф смутился. Прямой пронизывающий взгляд Дафны и ее властный голос вогнали живописца в состояние смятенной робости, поскольку он всегда терялся в присутствии красивых женщин.

Леотихид пришел на помощь другу. Он приблизился к Дафне и попросил ее встать там, где посветлее. При этом царь выразительными жестами повелевал Ксанфу не стоять столбом, но успевать разглядывать Дафну со всех сторон.

Дафна повиновалась Леотихиду и даже сняла с головы темное покрывало. Негромкий голос Леотихида, его мягкие прикосновения слегка заворожили Дафну, как и пристальное внимание, с каким Ксанф оглядывал ее с головы до ног, то подходя к ней, то удаляясь от нее на несколько шагов. С уст живописца срывались восхищенные замечания: «Прекрасно!.. Бесподобно!.. Настоящая богиня!..»

– А я что тебе говорил! – заметил Леотихид с самодовольной улыбкой. – Теперь-то ты видишь, что я был прав!

Поворачивая Дафну боком к живописцу и слегка приподнимая ее голову за подбородок, Леотихид недовольно шепнул ей:

– Зачем эти унылые одежды? Ты же сказала, что переоденешься.

– Отстань! – сквозь зубы ответила Дафна.

Наконец живописец с нескрываемой радостью объявил, что Дафна именно та натурщица, какая ему нужна.

– Это будет превосходная картина, клянусь Аполлоном! – воскликнул Ксанф, несколько раз притопнув ногой, не в силах сдерживать свои бурные эмоции.

– И что из этого следует? – спросила Дафна, взглянув на Леотихида, протянувшего ей обратно темное покрывало.