300 спартанцев. Битва при Фермопилах

На другой стороне широкого луга изготовилась к битве фаланга аргосцев.

Когда до врага оставалось не более трехсот шагов, в спартанском войске вновь прозвучал сигнал трубы. Гоплиты наклонили копья вперед и хором запели пеан Кастора.

Шагая в тесном строю своих телохранителей, Леотихид никак не мог избавиться от леденящего страха, который тем сильнее сжимал его сердце, чем ближе к аргосцам приближалась спартанская фаланга. Леотихид видел, что вражеская фаланга гораздо длиннее по фронту. Ему становилось очевидно, что при столкновении со спартанцами аргосцы неминуемо охватят их боевой строй с обоих флангов.

«И тогда конец! – мысленно паниковал Леотихид. – На что надеется мой безумный тесть? Воистину, идем скопом, как жертвенные бараны на заклание! О боги, взгляните же с вершины Олимпа сюда и помогите нам хоть чем-нибудь!»

Вот опустились копья аргосской фаланги, которая двинулась навстречу спартанцам. Покуда аргосское войско стояло в тени высоких платанов, оно не выглядело слишком устрашающим. Но едва солнечные лучи озарили стремительно надвигающуюся фалангу аргосцев, над которой колыхались на ветру тысячи черно-белых султанов, в душе Леотихида погасла последняя надежда на победу в этом сражении.

Неожиданно по шеренгам лакедемонян стали передавать приказ Амомфарета разомкнуться и принять в середину фаланги легковооруженных илотов.

«Что еще придумал этот безумец? – раздраженно подумал Леотихид. – Глупец пытается таким способом удлинить наши фланги. Смешно! Желая усилить фланги, Амомфарет ослабляет наш центр!»

И все же ослушаться приказа Леотихид не посмел. Он подтвердил приказ Амомфарета для своих телохранителей и эномотий правого крыла, подчиненных непосредственно ему. Трубач на левом фланге спартанского войска возвестил сигналом о начале маневра, ему ответил трубач на правом фланге.

На глазах у изумленных аргосцев спартанская фаланга остановилась и раздвинула фланги, приняв в середину своего боевого строя легковооруженных илотов. После окончания этого маневра фланги спартанского войска стали вровень с флангами аргосцев. Илоты принялись осыпать врага стрелами и дротиками. Аргосцам пришлось ускорить шаг, чтобы избежать больших потерь в центре своего боевого строя. Спартанские гоплиты тоже прибавили шагу, а илоты в центре, наоборот, застыли на месте по сигналу трубы.

«О боги! Что вытворяет этот безумец! – думал Леотихид, видя, что центр спартанской фаланги остался где-то позади, в то время как фланги лакедемонян уже сошлись в схватке с аргосцами. – Сейчас илоты расстреляют все свои стрелы и обратятся в бегство, открыв огромную брешь в самой середине нашего строя. О Зевс, вразуми же моего тестя!»

Однако опытный Амомфарет знал, что делал. Понимая, что фронтальный удар более многочисленных аргосцев неминуемо приведет к охвату флангов спартанской фаланги, Амомфарет, во избежание этого, раздвинул свои фланги, приняв в центр боевого построения илотов. Покуда илоты, не двигаясь с места, обстреливали из луков середину аргосской фаланги, на обоих флангах спартанские гоплиты, как тараны, врезались в ряды аргосцев, тесня их. Напор спартанцев остановил аргосскую фалангу. Весь центр боевого строя аргосцев пребывал в бездействии, находясь под обстрелом илотов. Наступать в центре аргосцы не могли, дабы не разрушить монолитный строй своей фаланги. Фланговые отряды аргосцев под напором лакедемонян понемногу подавались назад. По этой причине приходилось пятиться назад и центральным шеренгам аргосцев, чтобы их фаланга не оказалась согнутой в дугу.

Именно этого и добивался Амомфарет. Такой маневр в прошлом не раз проделывал царь Клеомен, сражаясь с аркадянами и ахейцами. Изогнутый в виде подковы вражеский боевой строй утрачивал наступательную мощь, его легко можно было расколоть надвое, окружить или рассеять.

Однако развить первоначальный успех Амомфарету не удалось, поскольку легкая пехота аргосцев внезапно ударила спартанцам в спину. Амомфарет бросил против аргосских гимнетов илотов и часть тяжеловооруженных периэков. Илоты и периэки стремительным ударом рассеяли вражеских гимнетов, но, увлекшись их преследованием, далеко оторвались от своих главных сил.

Между тем аргосские военачальники, распознав грозящую им опасность, тоже произвели неожиданный маневр. Они оттянули центр своей фаланги далеко назад. При этом их фланговые отряды, отступая в разных направлениях, попросту разорвали надвое боевой строй лакедемонян. Илоты, составлявшие центр спартанской фаланги, были обращены в бегство легкой пехотой аргосцев.

Амомфарет предпринял отчаянную попытку исправить положение, грозящее спартанцам окружением и разгромом по частям. Его отряд, оставив отступающих аргосцев, двинулся на соединение с отрядом Леотихида. Трубачи по приказу Амомфарета непрерывно подавали сигналы, повелевающие Леотихиду произвести такой же маневр.

Отряд Леотихида тоже начал движение на соединение с Амомфаретом.

Аргосцы, наседая с трех сторон, то и дело принуждали спартанцев останавливаться и отражать нападения. Не легче приходилось и воинам Амомфарета, которые оказались в полном окружении, но продолжали пробиваться к отряду Леотихида. Амомфарет видел, как вяло отбиваются от врагов периэки, измотанные долгим маршем. Да и спартанцы от усталости еле удерживают оружие в руках, еще немного, и сил у воинов не останется совсем.

Пробиться к Леотихиду Амомфарету так и не удалось. Отряд Амомфарета замер на месте, будто израненный кабан, окруженный сворой охотничьих собак.

Военачальники аргосцев уже торжествовали победу, когда из недр земли раздался угрожающий гул, словно какое-то чудовище стремилось вырваться из преисподней на солнечный свет. Почва под ногами воинов заходила ходуном. По склонам холмов покатились камни. Деревья зашатались из стороны в сторону, будто чья-то могучая невидимая рука пыталась вырвать их из земли. Постепенно гул нарастал, и вместе с этим усиливалась дрожь земельных недр, где-то возникали глубокие расселины, где-то, наоборот, вспучивались гигантские бугры, окутанные клубами песка и пыли.

Объятые ужасом аргосцы, бросая оружие, стали разбегаться кто куда. Копья и знамена летели под ноги обезумевших от страха воинов. Никто из военачальников не пытался остановить это повальное бегство. Для всякого эллина землятресение представлялось проявлением гнева бога Посейдона, который в своей мстительности доходил до того, что сравнивал с землей целые города или заливал высокими морскими волнами прибрежные равнины.

Испуганы были и лакедемоняне. Однако привыкшие к железной дисциплине спартанцы не бросали оружие и не покидали боевой строй. Глядя на творившийся вокруг хаос, спартанцы лишь теснее прижимались друг к другу, закрываясь щитами от летящего песка. Даже когда огромная трещина с ужасающим гулом разверзлась у них прямо под ногами, разделив отряд Амомфарета надвое, и тогда ни один из спартанцев не обратился в бегство. Воины помогали своим соратникам, провалившимся в расселину, выбраться наверх. Одни из лакедемонян оберегали знамя, другие проявляли заботу о раненых.

Амомфарет, выбежав из тесного круга своих воинов, хохотал, как безумный, и размахивал руками.

– Это Посейдон помогает нам! – кричал он. – Я принес Посейдону жертву в Прасиях. Брат Зевса услышал мою просьбу о помощи! Глядите, как разгневан Посейдон на аргосцев!

Веселье Амомфарета тем не менее не передавалось никому из лакедемонян, которые чувствовали себя букашками под ногами у разъяренного великана и мысленно прощались с жизнью.

Чтобы хоть как-то подбодрить своих людей, Амомфарет велел трубачам непрерывно подавать сигнал победы.

Победный глас боевых спартанских труб вклинился в шум и грохот, издаваемый разбушевавшейся стихией. Местность менялась на глазах. Это было жуткое зрелище. В воздухе висела густая завеса из пыли. Из-за этого было не видно, что сталось с отрядом Леотихида, уцелел ли кто-нибудь.

Вдруг в отдалении пропела боевая труба.

– Ага! Слышали? – радостно закричал Амомфарет, тряся за плечи всех, кто был рядом с ним. – Это Леотихид! Он жив! Ха-ха.

Гул утих так же внезапно, как и пробудился за несколько минут до этого. Колебания почвы прекратились. Улегся ветер.

Мелкая пыль, постепенно оседая, открыла взорам испещренную узкими разломами равнину, покрытую тысячами брошенных щитов, шлемов, мечей и копий. Среди разбросанного оружия лежали тела погибших в сече воинов, аргосцев и лакедемонян. Особенно много бездыханных тел было там, где в самом начале сражения спартанцы потеснили фланговые отряды неприятеля.

Воины Амомфарета и Леотихида с радостными криками устремились навстречу друг другу, объятые ни с чем не сравнимым чувством счастливого избавления от смертельной опасности.

Леотихид не смог удержаться от слез, обнимая Амомфарета.

– Я верил, что боги не оставят нас в беде, – улыбаясь, сказал Амомфарет.

– А я не верил, – признался Леотихид, – но очень рад тому, что ошибся.

Так закончилась эта битва, случившаяся в месяце артемисии по спартанскому календарю, в третий год семьдесят четвертой Олимпиады, по древнему летоисчислению. А по современному исчислению, в 482 году до нашей эры.