32--80 Сборник детективов про Ника Картера

На лице Ву было сначала смятение, потом понимание, потом ужас. Он покраснел; он даже закрыл рот руками. Но в конце концов ему пришлось вздохнуть. Он вздохнул и прыгнул ко мне, его маленькие ручки сжали мое горло. Я не сопротивлялся.

Когда его пальцы сомкнулись вокруг моего горла, он выдохнул. — Проклинаю тебя! — воскликнул он. Мы мгновение смотрели друг на друга.

Затем его пальцы медленно расслабились и скользнули в сторону. Он был мертв, когда упал на пол.

Я позволил газу на верхнем этаже рассеяться, а затем начал медленное путешествие вниз. Когда дверь лифта на первом этаже здания открылась, Чоени подбежала ко мне.

В вестибюле здания за происходящим наблюдала растерянная толпа.

Там был Слокум, и его лицо снова было мокрым от пота, он смотрел на меня гневно и униженно. Я проигнорировал его и повернулся к Александру Соколову, вышедшему из толпы.

Русский приятно улыбнулся. Он даже наклонился, чтобы поцеловать меня в обе щеки, как его соотечественники делают со своими товарищами.

— Ты спас нас всех, — сказал он, коснувшись губами моего уха. — Но уезжай из Калькутты сегодня вечером. Затем, улыбаясь, он отступил назад и начал дипломатически болтать о том, что американцы и русские мирно живут вместе повсюду, даже в Калькутте. Позади него я увидел Амартию Раджа, его левая рука в гипсе и раны на лице от взрыва на складе боеприпасов. Он стоял прямо, но я мог догадаться о страхе, который овладел им. Рано или поздно его разоблачат. Это был только вопрос времени.

Наконец рука Чоени оказалась в моей, и она повела меня к «бентли».

Я оглянулся на здание и подумал о том, что сказал Соколов.

Я должен был уйти. На следующее утро его люди попытаются убить меня. Еще до этого Радж мог послать своих убийц. Калькутта была опасным местом; но потом я посмотрел на Чоени и кое о чем подумал. — Твой дом, — сказал я. «Кровать стала мягче».

* * *

О книге:

Великий Кормчий отдал своим войскам решающее указание. Кремль не мог развернуться. В Калькутте уже зажегся фитиль тотального разрушения.

Остался только один человек, чтобы предотвратить это: Ник Картер. Смертельное задание, когда он обнаружил, что его противниками были дети. Дети, наполненные ненавистью и жаждой к убийствам, во главе с обезумевшим Крысоловом, который был столь же невидимым, сколь и опасным.

Картер Ник

Дьявольская дюжина

Картер Ник

Дьявольская дюжина

перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне

Оригинальное название: The Devil's Dozen

Первая глава

Вы когда-нибудь видели муравья, застрявшего в песчаной воронке? Эту воронку построил муравьиный лев, насекомое, которое сидит в центре и наблюдает, как его жертва тщетно пытается выползти. Но углубление имеет склоны, образующие почти прямой угол, из-за чего песчинки теряют сцепление, вырываются на свободу, и муравей падает обратно на дно. Муравьиный лев дожидается, пока его добыча не одолеет от истощения, а затем убивает ее.

Я знал, что должен чувствовать муравей. Я перевернулся, лег на живот и попытался найти устойчивую точку для пальцев. Но вулканический пепел хуже песка. Сцепления нет вообще. Пальцы скользят по нему, как по воде.

Магнум 44-го калибра снова взвизгнул. Пули вонзились глубоко в пепел. Пуля послала мне в глаза гейзер пыли и ослепила меня. Я поперхнулся и втянул в легкие еще пепла. На высоте 17 000 футов мне было достаточно трудно дышать в обычных условиях. Но мои беды, казалось, подошли к концу.

Теперь я действительно упал. Весь пепельный склон развалился. Камни покатились, сначала поменьше, потом покрупнее. Внезапно я взлетел как колесо, пытаясь защитить голову руками. Звук тонн пепла и камня был оглушительным. Я шарил вокруг, пока не нашел твердый кусок скалы и не скользнул под него. Я упал со скалы. Я знал, что у меня есть шанс выжить, если только я смогу удержаться на нависающей вершине скалы. И если бы этот кусок камня не соскользнул.

Вал продолжал скользить еще шестьдесят секунд. Последовавшая за этим тишина была ужасной, ее нарушал только пронзительный крик ворон, вскочивших со своих мест.

Мои красные глаза наполнились слезами и смыли пыль. Пейзаж подо мной был погребен. Две реки пепла все еще шевелились. Даже под защитой нависшей скалы я был по грудь в пепле.

Я осторожно взял в руку сверток, который носил под рубашкой. Это был мой Люгер, завернутый в носовой платок. Я снял платок с большого пистолета и стал ждать.

Через тридцать минут я услышал, как они идут: двое мужчин. Их ноги через равные промежутки времени шлепались в пепел, так что я мог быть уверен, что они использовали веревки. Когда они остановились, я услышал, как они ковыряют прикладами пепел. Наконец они прошли и остановились, в пятидесяти ярдах слева от меня.

Мужчины были одеты в горную одежду, покрытую пеплом, и каждый держался за нейлоновую веревку одной рукой, а в другой держал полуавтоматический пистолет 44-го калибра. Но на этом сходство заканчивалось. Один из них был молодым и крепким, загорелым чикано. Второй был старый и бледный, худой, как палка. Между губами он держал сигару.