32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января»

Итак, Краусс и ван Хоген достигли лесного массива, где столкнулись с большой смешанной группой немецких солдат и гражданских. Впереди лежал перрон вокзала Хальбе, занятый советскими подразделениями. Оттуда красноармейцы из пулеметов и минометов обстреливали занятый немцами лесок. Ответного огня из леса не велось, немецкие солдаты были полностью деморализованы и в отупении ждали развития событий. Казалось, они смирились со своей неизбежной судьбой. Однако появление уверенного и решительного офицера войск СС, каким был Краусс, все поменяло. Краусс рассказывал после войны: «Повсюду слышались крики раненых и умирающих. Нужно было срочно что-то предпринять. Пока ван Хоген отправился за нашими людьми, я нашел нескольких офицеров и унтер-офицеров. Объяснив им наше положение, я сказал, что принимаю командование, и как только мои люди будут здесь, мы попробуем прорваться. Кто хочет, может присоединиться к нам». В итоге гауптштурмфюрер СС Краусс объединил под своим началом несколько разрозненных отрядов солдат разных родов войск, собрав их в импровизированную сводную боевую группу численностью до 300 человек. Осталось только дождаться ван Хогена с остатками дивизиона. Однако ожидание было напрасным, вместо этого с той стороны донеслись звуки боя. Больше ждать было нельзя и Краусс с криком «Вперед, гренадеры, вперед!» повел доверившихся ему людей на прорыв. Немцы двинулись к красному кирпичному зданию, стоявшему неподалеку от железнодорожных путей. Вместе с солдатами за Крауссом устремились и некоторые гражданские, в том числе женщины и дети. «Наши устрашающие вопли и пальба, видимо, заставили русских подумать, что наступил конец света, так что те бегом покинули здание вокзала. Мы ворвались на перрон и, миновав его, добежали до противоположного участка леса. Те, кто погиб или был ранен во время этого прорыва, так и остались лежать там же», – вспоминал Краусс[462].

Таким образом, Краусс во главе сводного отряда солдат разных родов войск осуществил успешный прорыв через пылающий Хальбе. Однако, хотя прорваться через село им и удалось, но опасность далеко не миновала: советские артиллерия и минометы вели по лесу непрерывный огонь. Начался неизбежный распад. «Повсюду лежали раненые и убитые, военные рядом с гражданскими. Здесь моя группа рассеялась; по одиночке и небольшими кучками – все устремились на запад. Вся солидарность тут же распалась. Эта масса людей уже не поддавалась какому бы то ни было контролю. Дисциплина была забыта», – вспоминал Краусс[463].

Низкий боевой дух и трудности с дисциплиной, с которыми столкнулся Краусс, были характерны для всей 9-й армии. Как заметил один из участвовавших в прорыве немецких офицеров: «Основная масса солдат была истощена физически и не хотела больше сражаться»[464]. Командир 550-го зенитного дивизиона СС гауптштурмфюрер СС Хохенгасснер рассказывал: «Происходили страшные сцены, офицеры думали только о себе, солдаты бесцельно бежали, бросая раненых, русские снова и снова атаковали нас со всех сторон, и мы несли тяжелые потери, сопротивления больше никто не оказывал, каждый действовал по собственному усмотрению»[465]. Хотя отдельным командирам благодаря собственной отваге и мужеству еще удавалось повести за собой своих людей и тех, кто отстал от своих частей и прибился к их подразделениям, но это было скорее исключением, чем правилом. Были и совсем уж необычные моменты: так, следовавших за самоходкой Берманна немецких пехотинцев вели две девушки-связистки, которые, как могли, подбадривали потерявших боевой дух солдат.

В целом же войска уже не представляли собой единое целое, превратившись в бегущую, охваченной паникой толпу. Командир 32-й дивизии СС Кемпин вспоминал о конце 9-й армии: «Я мог восстановить контроль над ситуацией только благодаря моим голосовым связкам и моему штабу, в составе начальника оперативного отдела Ленца, начальника разведотдела профессора Ваккера, адъютантов Денера и Брауна (гауптштурмфюрер СС Густав Браун. – Р.П.). Остатки 9-й армии в основном представляли собой толпу задерганных и лишенных всякого руководства солдат. Многие офицеры и унтер-офицеры срывали с себя знаки отличия. Солдаты, как стадо баранов, бежали вслед за “вожаком”, который едва ли мог взять на себя обязанности командира роты или мог вывести их из окружения. Никакого упорядоченного руководства больше не существовало, повсюду царил полнейший хаос»[466].

Несмотря на все эти трудности, после прорыва у Хальбе остатки 9-й армии стекались к лесничеству Массов. Сюда же прибыл командующий армией генерал пехоты Буссе. Немцам предстояло пройти еще около 60 км на соединение с 12-й армией. Окрыленный тем, что из котла удалось вывести часть боеспособных войск, Теодор Буссе был настроен весьма воинственно, собираясь силой добывать у противника горючее для имеющейся бронетехники – весьма многообещающее заявление, с учетом всех имеющихся обстоятельств.