33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

Куда и зачем мы шли, я не знал. Неподалеку от трех больших муравейников мы сделали наконец привал. Еды у нас с собой не было. Старик достал несколько кусочков рафинада, завернутых в грязный носовой платок, и положил на каждый муравейник по кусочку. «Как только сахар исчезнет, пойдем дальше!» Он устроился между корнями сосны, опершись ящиком о ствол, и закрыл глаза. Олег Давыдович растянулся рядом. Земля была сырая. Муравьи начали ползать по моей руке.

Я проснулся оттого, что Олег Давыдович дергал меня за штанину. Прижав палец к губам, он показывал на лисицу, которая совсем близко от нас трусила между деревьями, почти уткнув свою острую мордочку в землю. Я видел, как она исчезла, последний раз вильнув ржавокрасным хвостом.

«Как раз и угодит в наш капкан!» — Олег Давыдович встал, отряхнул брюки. Наконец-то он снова засмеялся. От кусочков сахара не осталось ни крошки. Да и старика я больше не видел.

Мне стоило труда не отставать от Олега Давыдовича, и я наткнулся на его спину, когда он внезапно остановился. Это снова была она, лисица. Но рядом с ней брела овца. Она мотала головой, а заметив нас, испугалась и боком-боком бросилась вниз по склону, на который мы поднялись. Лисица беззвучно метнулась за ней.

«Эх, нехорошо, — сказал Олег Давыдович, затем приложил ладони воронкой ко рту: — Эгеге-ей! Эгеге-ей!» «Эгей, эгей», — смущаясь, крикнул и я несколько раз с короткими паузами. Он приставил ладонь к уху и стал вертеться, как радар. Мы прислушивались, а потом все снова и снова кричали, пока старик не появился совсем недалеко от нас. Он пытался бежать, но поскольку бежал в гору и к тому же хромал, продвигался вперед очень медленно. Он загребал руками, хватал ртом воздух и показывал большим пальцем назад через плечо.

«Волк! Волк! — буквально пролаял он, — прямо тут, молодой!» В его сброшенном с плеч ящике громыхала, перекатываясь, короткая дубинка. Олег Давыдович обломил сук, наступив на него ногой, и бросил его мне. Мы побежали следом за стариком, съехали по откосу и оказались вблизи от скалистого обрыва. Старик дал нам понять, что мы должны держаться поближе к нему. И ни звука! Каждый шаг нужно теперь обдумывать, если мы хотим выйти из лесу живыми. Дубинкой он указал нам место в подлеске — недалеко, камнем можно добросить.

Никогда прежде я не видел волка в естественных условиях. Шерсть его была черной и густой, местами, однако, уже просвечивал серый подшерсток. Волк пытался мордой дотянуться до задней лапы, которая попала в капкан и кровоточила. Только когда мы подкрались ближе, он почуял нас и заметался. Капкан, державший его, загромыхал.

Старик чуть ли не ощупью мелкими шажками пробирался вперед, чтобы как можно ближе подойти к той черте, за которой у зверя оставалось еще свободное пространство, и дубинка в его руках несколько раз просвистела в воздухе. Мигая от возбуждения, Олег Давыдович протискивался поближе к нему. Первый удар старика пришелся молодому волку по морде, и тот, подскочив, с рычанием оскаленными зубами вцепился в дерево. Старик изо всех сил старался удержать второй конец дубинки, но вдруг споткнулся, отпустил дубинку, вскрикнул. Олег Давыдович рванул его за плечи назад. В следующую секунду старик уже вырвал у меня сук, вцепившись в него обеими руками. Волк взвыл. Его лапа, словно сведенная судорогой, мелко тряслась над кровоточащим глазом. Олег Давыдович ударил со всего размаху.

Волк зашатался, не удержался, повалился на бок, снова поднялся, почесался, капкан снова загромыхал. Теперь уж мужики били его, сменяя друг друга, как кузнецы, по морде, ушам, задним лапам, по позвоночнику, шее, ребрам. Как бешено он ни метался, удары достигали цели. Я слышал только тихое взвизгивание и тупые удары, которые сыпались на дергающегося зверя. А они все били и били, хотя он давно уже был мертв. Потом старик вынул свой тяжелый складной нож.

Олег Давыдович послал меня за ящиком. Тем временем стемнело. Когда я вернулся, капкан был открыт. Рядом лежало что-то маленькое, светло-красное, кровавое. Шкуру старик бросил в ящик. Олег Давыдович помог надеть ящик на плечи. Оба, казалось, нервничали и торопили друг друга.

«Скорей, пока не заявился медведь!»

Я засмеялся, чтобы пересилить отвращение. Старик в гневе плюнул мне на ботинки. Его рука мелькнула передо мной в воздухе. Олег Давыдович отдал ему короткую дубинку, и он поковылял прочь.