33. В плену темноты

А в большом мире праздничные мероприятия сопровождались бесконечным калейдоскопом их фотографий. Во время светового шоу на фронтон дворца Ла-Монеда в Сантьяго была спроецирована знаменитая двухэтажная надпись «Estamos bien en el Refugio»[60]. На руднике же шахтеры ели свои эмпанадас, запивая их кока-колой. Они подняли флаг, вновь спели национальный гимн и посмотрели, как Марио Сепульведа исполнил традиционный танец самакуэка, который был записан на пленку и показан всему Чили.

Единственный, кто предпочел не принимать участия в торжествах, стал Франклин Лобос, руководствовавшийся благой целью – «…избежать проблем с парнями, с которыми он в последнее время не ладил», как записал в своем дневнике Виктор. Среди шахтеров росло недовольство своим заточением, и в груди у Франклина поселился особо опасный зверь, который не прекращал рычать и бросаться на окружающих с самого момента обрушения. «Я всегда пребывал в дурном настроении, даже мои друзья подтвердят», – говорил он. Но чего большинство его товарищей не знали, так это того, что под свирепой наружностью душа Франклина с каждым днем становилась все мягче, и он поверил, что научился видеть и принимать себя таким, каков он есть на самом деле.

* * *

До того как тридцать три шахтера, запертых на руднике «Сан-Хосе», обрели всемирную известность, только один из них уже изведал горький вкус славы. Карьера футбольной звезды неизменно манит молодых людей даже (или особенно) в таких провинциальных городках, как Копьяпо. Франклин Лобос снискал на этой стезе достаточно популярности, чтобы обзавестись прозвищем, причем не простым, а взрывоопасно воинственным и мужественным, – его прозвали Магической Пушкой за фантастическую способность поражать ворота противника со штрафных ударов. В начале 1980-х его даже пригласили в ряды национальной сборной Чили, где он получил право надеть красный свитер. Примерно в это же время он женился и обзавелся детьми, но никогда не чурался и не отказывал себе в женском обществе. Mujeres, mujeres, mujeres[61], говаривал он, вспоминая эти годы. Если ему приходила блажь прогуляться в нижнюю часть Копьяпо и купить себе выпивку, ему просто не давали этого сделать: «Франклин, пожалуйста, за наш счет! Позволь нам поставить стаканчик самому Магической Пушке!»

После того как ему исполнилось тридцать, карьера пошла на спад; впрочем, он протянул аж до тридцати девяти, то есть гораздо дольше многих футболистов: «Сначала у вас полно друзей, которые покупают вам все подряд, а потом – раз! – и нет никого. То вас окружают женщины, ловя каждое ваше слово и жест, – а потом они уходят к другому». Вслед за карьерой под откос пошел и брак. Он заставлял жену страдать от приступов хандры, дурного настроения и своих бесконечных измен, так что в качестве жеста доброй воли – и сострадания – развелся с ней по-настоящему, «с бумагами и всем прочим».

Магическая Пушка работал водителем такси и грузовика, а в возрасте пятидесяти двух лет оказался на исключительно опасном руднике «Сан-Хосе», чтобы помочь оплатить учебу дочери в колледже, той самой Каролине, чьи слезы у входа на шахту заставили прослезиться министра горнодобывающей промышленности, причем на людях. И теперь Каролина жила в лагере «Эсперанса» вместе со своей матерью, его бывшей женой Коралией. Сколько горя он ей причинил, а Коралия тем не менее приехала в истерзанный ветрами лагерь, приехала ради их взрослых детей и ради него, Франклина. Писала ли она ему любовные письма? Нет, она в этом смысле всегда была очень сдержанной. Она не хотела демонстрировать свои чувства. «Она просто говорила мне, чтобы я был осторожен, в таком вот духе», – но уже одно ее присутствие, та ежедневная вахта, которую она несла ради своего неверного, но сейчас угодившего в большую беду бывшего мужа, – сама по себе любовная поэма, причем не из последних. Ну и, наконец, племянники начали лоббистскую кампанию в ее пользу, канюча: дядя Франклин, тетя Коралия каждый день бывает здесь! Она очень беспокоится о тебе. И вот Франклин Лобос, Магическая Пушка, стал рассматривать возможность, которая показалась бы ему немыслимой 5 августа, когда он пришел на работу: помириться и начать жить со своей бывшей женой.