33 визы

— Не сезон, — глухо сказал, отставляя чашечку с кофе, Ричард Смэйл, секретарь общества. Он вслепую пошарил по столу, отыскивая пакет с сигаретами, — шальной удар теннисного мяча в лицо лишил его, великолепного спортсмена, зрения, и он никак не мог свыкнуться с внезапной переменой в своем существовании. — Не сезон, — повторил он. — Слишком тихо...

Мы помолчали. Притихший было ветер ударил снова по стеклам, и они жалобно застонали.

— Есть люди, — сказал Смэйл, — которые говорят, что Екклезиаст был прав, когда проповедовал: ветер возвращается на круги своя, — все в мире развивается по кругу — был Свонси морским курортом и быть ему курортом снова. Но куда деть город со стасемидесятитысячным населением, куда деть бесчисленные горняцкие поселки, чем занять людей? В 1720 году, когда Свонси был курортом, постоянное население здесь составляло всего пять тысяч человек, и всем хватало работы. А сейчас?..

— Деревья возвращаются на наши холмы, — откликнулся муниципальный инженер Джон Бизли. — Говорят, что Свонси хотят превратить в заповедник. Здесь можно будет создать национальный парк. Сохранились руины замка Анри Бомонда, — он был построен норманнами еще в 1099 году. Будут ездить сюда туристы. Когда дождь перестает, здесь не так уж неуютно...

— А что делать нашим рабочим? Куда им деваться?

Снова возникла долгая мучительная пауза. Опять возникло неотступно преследовавшее нас в эти дни ощущение, будто людям здесь не хватает воздуха, — невидимая мертвая рука душила их, сжимая все туже свои ледяные пальцы…

Наш водитель, кажется, разыскал-таки путь к шахте по имени Кум — острее стал чувствоваться специфический сладковато-горький душок, столь хорошо знакомый каждому, кому довелось побывать, скажем, в Донбассе или в любом другом горняцком краю. В сумерках чаще замелькали темно-серые шахтерские домишки. Еще один крутой поворот, и перед нами скромное невысокое здание, похожее на придорожный ресторанчик. Этот клуб, построенный на шиллинги, собранные шахтерами.

Шахтеры Южного Уэльса — общительный народ. Они любят вечерком после работы, отмыв у себя на кухне въедливую черную угольную пыль и переодевшись, собраться вместе, чтобы посудачить за кружкой пива, сыграть в кости, попеть старинные песни, потанцевать или поглядеть кинокартину. А сегодня к тому же — не частая оказия: встреча с советскими людьми. Поэтому в баре клуба, — наиболее оживленном его уголке, — не протолкнешься, заняты все столики, люди сидят вплотную друг к другу на скамьях вдоль стен, толпятся в проходах. Появление гостей встречается одобрительным гулом.

Какие все же крепкие и могучие эти парни, валлийские шахтеры! Широкоплечие, большерукие, они как будто бы не очень ловко чувствуют себя в своих праздничных черных костюмах, надетых по случаю выходного дня, — свитер был бы сподручнее: богатырские бицепсы, словно чугунные шары, перекатываются, раздувая рукава. Перед каждым — гигантская кружка, вмещающая добрых две пинты черного портера или эля. Мы сразу же попадаем в крепкие объятия этих богатырей, и вот уже пиво и перед нами. Начинается неизбежная долгая беседа на тему «у нас и у них», — людям всегда хочется разузнать получше, как живут по ту сторону границы, разделяющей разные миры.

Впрочем, мы сразу же обнаруживаем, что горняки шахты Кум кое-что знают о нашей стране. Они бывали у нас. Видите ли, жизнь устроена так, что пока у шахтера есть работа, ему не так уж плохо живется, — средний заработок 20 фунтов стерлингов и 6 шиллингов в неделю, и те, кто умеют жить скромно, могут себе позволить такую роскошь, как, например, поездка в Советский Союз. Но вот когда работы у тебя нет, тут уж твое дело — швах. В таком трудном положении оказались уже очень многие в окрестных поселках — шахты закрываются одна за другой. А вот Кум — тьфу-тьфу, чтобы не сглазить — пока еще процветает.

Шахта эта существует пятьдесят пять лет, но своих горных запасов она еще до конца не выработала. Здесь лучший в мире коксующийся уголь, а рядом его потребитель — металлургический завод. В работе — восемь пластов. Полторы тысячи шахтеров добывают три тысячи тонн угля в сутки, — как видите, производительность труда отличная, и шахта способна выдержать любую конкуренцию. А сейчас проводится реконструкция, и Кум станет давать шесть тысяч тонн угля в сутки. Таких благополучных шахт в Южном Уэльсе осталось уже немного, и горняки Кума с тревогой прислушиваются к идущим от соседей вестям о закрытии горных разработок, о массовых увольнениях рабочих, о росте безработицы повсюду.

Секретарь профсоюза Гаррисон, сам тоже шахтер, рассказывает мне, что в мае 1965 года на конференции шахтеров Южного Уэльса председатель этого союза Уильям Уайтхэд обнародовал страшные цифры: с 1947 года в Англии закрылось четыреста четыре шахты, и число горняков, работающих в этом краю, уменьшилось до шестидесяти девяти тысяч человек, — он заявил, что это самая низкая цифра за сто лет. А к августу 1967 года на работе осталось еще меньше шахтеров: всего пятьдесят семь тысяч.