33 визы

Надо побывать в этих краях, надо увидеть их своими глазами, чтобы понять, почему до 1937 года величайшее чудо природы — водопад на реке Чуруми, носящий ныне имя человека, который случайно его открыл, оказавшись в этой драматической ситуации, оставался никому не известным.

Но вот горы подступают все ближе и ближе. Внизу среди густого леса вьется розовая река, — да, совершенно розовая, будто она подкрашена кровью. Это Каррао, та самая, в которую впадает Чуруми; специалисты говорят, что красный цвет у нее оттого, что она течет сквозь тропические дебри и вымывает из корней лесных гигантов танин. Свою розовую воду Каррао отдает реке Карони, на берегах которой мы несколько часов тому назад видели мощную гидроэлектростанцию.

И вдруг зеленое море лесов внезапно обрывается — дальше, насколько видит глаз, — обширнейшая травянистая равнина, среди которой маячат эти гигантские каменные столы неописуемых размеров, а над всеми ими доминирует обрывистая, суровая и мрачная Гора Дьявола. Это и есть Великая Саванна.

Великая Саванна — огромное плоскогорье, охватывающее значительную часть Венесуэлы и распространяющееся далеко за ее пределы. Ее средняя высота — свыше двух тысяч метров над уровнем моря, но некоторые плато — гораздо выше. Местами плоскогорье рассечено глубокими каньонами, по дну которых мчатся бурные реки. Именно здесь берут начало потоки, образующие верховья Ориноко и Амазонки.

Но нам некогда сейчас любоваться просторами Саванны и раздумывать о ней — все внимание сосредоточено на встрече с Горой Дьявола. Вот уже наш летчик осторожно делает разворот и почти вплотную, как говорится, впритирку, подводит самолет к скалам. Стюард торжественно предупреждает:

— Леди и джентльмены! Приготовьте ваши аппараты...

Но мы и так уже во всеоружии — все, у кого есть кинокамеры и фотоаппараты, прижались к иллюминаторам и щелкают, щелкают, щелкают... Скалы черные, растрескавшиеся, обветренные. Кое-где деревья еще упрямо карабкаются по их склонам, цепляясь корнями за расщелины, но вскоре грань лесов обрывается, и выше нее — лишь пучки сухой жесткой травы да мхи.

Уступ за уступом, один круче другого. Вот такой виделась Гора Дьявола Конан Дойлю, когда он заставлял своих героев карабкаться туда, наверх. И такими увидел эти скалы Джимми Энджел, когда он, потеряв свой самолет, пытался спуститься вниз. Иные скалы похожи на руины замков, — мерещатся башни, шпили...

И вдруг раздается чей-то крик:

— Вон он, вот он, — глядите вправо!

Он — это водопад Чурум-меру, ныне носящий имя Энджела. Летчик ведет свой самолет близко, близко к нему. Перед нами невероятно высокий — в километр! — упругий пенисто-белый водяной столб, — тугая струя потока низвергается с плоскогорья в пропасть, на дне которой возрождается река Чуруми, чье течение прервано этим сумасшедшим водяным прыжком, — кстати, по-испански водопад обозначается именно словом El Salto; что значит «прыжок».

Мы уже слыхали и читали, что высота падения воды здесь настолько велика, что поток, не достигая дна пропасти, обращается в водяную пыль, которая оседает на камни дождем. Но надо было увидеть это, чтобы представить себе все своеобразие представившегося зрелища: где-то внизу, примерно на расстоянии трехсот метров от дна пропасти, мощный, упругий, кипящий поток вдруг как бы таял и обрывался в тумане. А еще ниже, как бы рождаясь из ничего, бурлила река...

Летчик совершает еще один разворот, и мы снова, уже левым бортом, проходим мимо этого Прыжка Ангела, если дословно перевести название водопада, — ведь фамилия Энджел по-русски переводится словом «ангел», хотя сам случайный первооткрыватель этого удивительного создания природы имел отнюдь не ангельский облик.

Как хотелось бы приблизиться к водопаду не на самолете, а по земле, — постоять бы около него, прислушаться к его рокоту, вдохнуть запах низвергающейся из поднебесья воды! Но это невозможно. Нам говорили, что путешествие к Горе Дьявола по суше занимает несколько недель и доступно оно лишь отлично натренированным спортсменам, — сюда надо добираться в лодке, идя против течения своенравных и порожистых рек — сначала Каррао, а потом Чуруми.

Теперь мы летим в Канаиму, этот изолированный в Великой Саванне своеобразнейший уголок, знакомый советскому читателю по переведенному на русский язык роману венесуэльского писателя Гальегоса. Под нами по-прежнему безлюдная пустыня: камень и лес, лес и камень. И вдруг самолет идет на посадку — впереди обнаружилась маленькая, без всякого оборудования посадочная площадка. Взгляд успевает зафиксировать любопытную деталь, которую трудно было разглядеть с километровой высоты: огромные деревья тропического леса покрыты яркими желтыми, фиолетовыми, красными, розовыми цветами.