36 рассказов

Габриель Паскаль работала кухаркой — она прекрасно готовила. Родилась в Марселе. Ее семью уже проверили. Жак Рени, садовник, был местный и был хорошо известен своей глупостью: ему не хватало воображения даже для того, чтобы разбить розовую клумбу. Шарлотта Мерио была горничной Розмари и немного говорила по-английски. Хитрая и распутная парижанка. Ее проверка еще не закончилась. Все слуги были наняты Розмари после ее приезда на юг Франции и, по-видимому, не были связаны друг с другом или знакомы с ней раньше.

— Ага, — сказал Хакетт, кладя на стол фотографию Шарлотты Мерио. Я недоуменно поднял брови. — Я подумал, не завести ли с ней шуры-муры Уильямсу. Он давно бы стал суперинтендантом, если бы не тратил столько времени на женщин. Но на этот раз есть надежда, что это пойдет нам на пользу.

Я лежал на своей койке и часами рассматривал фотографии слуг, но они мне ни о чем не говорили; я читал и перечитывал заметки о тех, кто побывал на вилле «Флер», и мне казалось, что никто, кроме матери, не интересовался Розмари и не знал, где она, а если и знали, то не хотели навестить ее. Во всяком случае никто здесь не слыхал о Джереми Александере.

Я стал бояться, что между ними произошел разрыв, как вдруг Уильямс сообщил, что на столике возле кровати Розмари стоит фотография красивого брюнета. На обороте фото он нашел надпись: «Мы всегда будем вместе — Дж.»

Прошло, должно быть, одиннадцать недель после моей поездки в Лондон, когда дверь камеры распахнулась и старший тюремный смотритель объявил: «Начальник тюрьмы хочет видеть вас, Купер».

По лицу Дженкинса я видел, что он заподозрил что-то скверное. Для него это означало, что он останется в одиночестве.

Я слышал, как сильно билось мое сердце, пока мы шли по длинному коридору к кабинету начальника тюрьмы. Смотритель тихо постучал в дверь и затем открыл ее. Начальник тюрьмы встал и, протянув мне через стол руку, сказал:

— Я очень рад быть первым, от кого вы узнаете хорошую новость.

Он показал рукой на удобное кресло напротив и перешел к условиям моего освобождения. Пока он говорил, нам принесли кофе, словно мы были давно знакомы.

Послышался стук в дверь, и в кабинет вошел Мэтью с кипой бумаг, которые надо было подписать. Я встал с кресла, и он, положив бумаги на стол, обнял меня. Мне раньше казалось, он не очень-то расположен к объятиям.

После того как я подписал последнюю бумагу, Мэтью спросил:

— Что вы первым делом предпримете, когда вас освободят?

— Пойду и куплю пистолет, — сказал я совершенно искренне.

Мэтью и начальник тюрьмы разразились громким хохотом.

Высокие ворота тюрьмы Армли раскрылись для меня лишь три дня спустя. Я зашагал, держа в руке маленький кожаный чемодан, с которым прибыл сюда, и ни разу не оглянулся на здание тюрьмы. Поймав такси, я сказал водителю, чтобы он отвез меня на станцию — у меня не было никакого желания оставаться в Лидсе. Купив билет в вагон первого класса, я позвонил Хакетту и сказал, что еду к нему. До прихода поезда оставалось время, и я позавтракал — еду подали не на жестяных тарелках — и просмотрел «Файненшнл таймс», которую мне вручил официант, а не мелкий воришка. В поезде никто не обратил на меня внимания. Да и с чего бы им обращать внимание, если я еду в вагоне первого класса и на мне новый костюм? Я провожал взглядом каждую женщину, проходившую мимо, независимо от того, как она была одета — вряд ли они догадывались, почему я смотрю на них.

Когда поезд прибыл в Брадфорд, Хакетт и его секретарша Дженни Кенрайт уже ждали меня на платформе. Хакетт снял для меня небольшую меблированную квартиру на окраине города. Оставив в квартире чемодан, я поехал с ними обедать. После того как мы обменялись несколькими вежливыми фразами и Дженни подлила мне в бокал вина, Дон задал вопрос, которого я не ожидал:

— Теперь, когда вы свободны, настаиваете ли вы на том, чтобы мы продолжали поиски Джереми Александера?

— Да, — ответил я, не колеблясь ни секунды. — Теперь, когда я дышу воздухом свободы, которым он наслаждался все эти три года, я требую, чтобы вы нашли его. Не забывайте, этот человек лишил меня свободы, жены, фирмы и половины моей собственности. Поймите, Дональд, я не успокоюсь до тех пор, пока не встречусь лицом к лицу с Джереми Александером.

— Очень хорошо, — сказал Дон. — Розмари начинает доверять Уильямсу, и со временем он, возможно, получит ее полное доверие. Похоже, она уже не может без него обойтись.

Я не без иронии подумал, что Уильямс хорошо устроился: одну зарплату он получает от меня, другую — от Розмари. Я спросил, есть ли какие-нибудь новости о Джереми.

— Пока что никаких, — сказал Дональд. — Она никогда не звонит ему из дома, и, насколько нам известно, он не пытался каким-то образом связаться с ней. Но Уильямс сообщил, что каждую пятницу в полдень он отвозит ее в «Мажестик», единственный отель в этой деревне, и она проводит в нем примерно сорок минут. Он не осмелился следовать за ней, боясь нарушить ее строгое указание все время оставаться в машине. Ему надо подчиняться ее приказам, иначе он потеряет работу.

Я кивнул головой.