36 вопросов, чтобы влюбиться

Надя кивнула и нажала на пробел. Чтобы смотреть было удобно, им пришлось подвинуть свои кресла поближе друг к другу. А поскольку торт они взяли, а тарелки – нет, есть приходилось из одной емкости. Так и устроились: Дима держал огромный торт, оперевшись на подлокотник, находившийся ближе к Надиному креслу, а Надя в симметричной позе лениво ковыряла ложкой в десерте и пила чай.

– Ой, не люблю эту серию, – сказала Надя через несколько минут. – Давай переключим.

– Почему?

– Тут у них бабушка умерла, помнишь? Мне не нравится, как они над смертью шутят. Это единственная серия, которую я всегда проматываю. Неприятно.

– Они ведь не над смертью шутят, они очень светло показывают, что, даже если такое несчастье случается, надо вспомнить то хорошее, что было связано с этим человеком, и жить дальше.

– Все равно, – поморщилась Надя, – мне неприятно. Смерть – это вещь сакральная… Если уж над ней можно смеяться, то над какими, по-твоему, вещами нельзя?

Дима задумался.

– Наверное, над жестокостью. Насилием, например, избиением, терроризмом. Тут совсем не смешно.

Пока Дима говорил, Надя уже нажимала на клавиши на компьютере, переключая серию.

– Знаешь, мне кажется, над пороками смеяться можно и нужно, а над тем, что уродует не только твою душу, но и жизни других, – нельзя. Я не стал бы смеяться на стендапе, посвященном войне, например. У меня прадедушка воевал, а потом историю в институте преподавал. Он мне столько рассказал, что губы в улыбке ни за что не растянутся.

– Как думаешь, когда-нибудь будут смеяться над войной? – спросила Надя.

– Не знаю, страшно слишком.

– Ну ведь про Наполеона и Москву шутят. А там тоже страшно было. Комедия – это ведь какая-то трагедия плюс время. Забудется.

– Конечно, углы сгладятся, но как-то не смешно.

Немножко помолчали, а потом Надя снова нажала на пробел:

– Давай смотреть! Ты, если хочешь спать, не стесняйся ложись, я тебе плед могу дать, у меня здесь диван очень удобный.

Дима улыбнулся ей:

– Все нормально. А ты на торт не налегай, половины уже нет. Не боишься, что пуанты тебя не выдержат?

И засмеялся.

– Ну какой ты противный! Невероятно просто! Я теперь тебе ни кусочка не дам, верни торт! Дай сюда!

Дима прижал упаковку к себе и отломил нарочито огромный кусок. Они немного повозились, воюя вилками за десерт, а потом успокоились и стали смотреть сериал, прижимаясь друг к другу плечами и иногда перекидываясь забавными замечаниями по поводу сюжета.

Утром Паше улыбаться не хотелось. Вчера Макс уехал в аэропорт и словно забрал с собой всю силу, которая поддерживала его на пути к науке. Сегодня, чистя зубы и поглядывая иногда на себя в зеркало, Паша вновь задавался вопросом, выйдет ли из него какой-то толк.

На уроках он был рассеян, почти ничего не слушал, поэтому, когда Лидия Викторовна задала ему вопрос, он сморозил чушь и получил выговор.

– А ты, я смотрю, теряешь баллы в глазах исторички, – шутливо сказал Дима, когда они встретились в библиотеке для занятий. – «Золотая голова у мальчика», – передразнил он. – Ну что, золотая голова, давай куй мою железную башку, пока горячо.

– Еще немного сарказма, и сам будешь революции изучать.

– Так мы сегодня не в духе! Так бы сразу и сказал.

Паша посмотрел на улыбчивого Диму и вдруг понял, что не видел его таким отдохнувшим и веселым уже давно. Конечно, Дима шутил на их занятиях и смеялся, но как-то отчаянно, словно хватался за соломинку, когда тонул, а сейчас все иначе – Дима просто в хорошем настроении без всяких страхов.

Занимались они долго, подгоняемые мыслью, что уже в эту субботу Диме предстояло наверстать упущенное и исправить все свои двойки. Паша задавал самые каверзные вопросы, какие только мог придумать, поставив себя на место коварной Лидии Викторовны. Сидели до позднего вечера и иногда делали перерывы. В один из таких моментов отдыха, когда Дима смотрел расфокусированным взглядом на стену, стараясь убедить свой мозг расшириться еще, чтобы поместилось больше информации, в библиотеку вошла Верочка.

Дима весь подобрался и хотел было кинуться к ней, но потом задал себе резонный вопрос: «А зачем? Чтобы сказать просто «Привет!» и стоять как последний придурок пялиться?» Он остался сидеть, только иногда поглядывал, как она что-то обсуждает с библиотекарем, и очень удивился, когда, направляясь в сторону выхода, Верочка сказала улыбнувшись:

– Привет, Паш, и пока! – А потом взглянула на Диму и кивнула ему.

Спустя пару минут Паша потянулся и сказал:

– Ну все, отдохнули, теперь поехали дальше.

– А ты ее откуда знаешь? – спросил Дима, даже не открыв учебник.

– Кого?

– Ее. – Дима кивнул на дверь.

– Ты про Веру?

– Ну да.

– На олимпиаду городскую вместе ездили.

Паша открыл учебники и хотел было начать объяснять Диме, что такое пятилетка, как последний снова спросил:

– И какая она?

– Кто?

– Да обложка учебника, блин, на ощупь! Вера, Паш!

Паша нахмурился и помотал головой:

– Чего ты пристал ко мне с Верой? У тебя завтра…

– Да-да, помню! Но вот скажи, тебе было приятно с ней общаться?