Читаем 365 сказок (СИ) полностью

Ветер успокаивается, укладывается рядом с нами, обращаясь огромным псом. Весна, не поднимаясь, протягивает руку, и пёс подставляет голову, чтобы его почесали за ухом.

— Забавно, — Весна прикрывает глаза. — Всё так забавно. И так пусто. Думаешь, люди вообще меня замечают?

— В каком обличии? — интересуюсь, а она внезапно смеётся.

— Да… В обличии. Так-то они всего лишь смотрят на календарь. Могут отметить, что стало теплее. Солнечно. Но меня-то…

— Кто-то обязательно замечает, — возражаю я.

Она молчит, и я знаю, что почти плачет. Нужно ей внимание на самом деле или нет, замечают её или нет, но она сейчас всего лишь пытается отыскать причину — повод — для грусти. Этот ничем не хуже других.

— Почему ты не прольёшься дождём, ведь тебе стало бы проще? — предлагаю я. Ветер настороженно смотрит на нас, готовый тут же собрать тучи. Весна дёргает плечом, но поясняет:

— Все соскучились по солнцу, не хочу их пока что… разочаровывать. Всё равно ведь разочарую, ты же их знаешь.

Мне бы и дальше хотелось поспорить, но я пожимаю плечами. Вокруг нас всё туже и туже затягивается временная петля. Скоро нас спружинит обратно, в то самое, которое никакое не назад. Весна замечает и слегка улыбается.

— С тебя чай, — заявляет она и садится. — И тогда, возможно, я перестану грустить.

— Можно было начать нашу встречу именно с этого, — отзываюсь я и подаю ей ладонь.

В то же мгновение — во вновь появившееся мгновение — мы оказываемся на кухне. Время течёт как положено, часы укоризненно взирают на нас со стены. Чайник уже вскипает.

— Так неинтересно, — Весна усаживается у стола и с интересом рассматривает чайники в буфете. — Возьми вон тот, на котором подснежники…

Я завариваю в указанном Весной заварнике чай с лимонной мятой и ягодами клубники. Аромат — очень свежий и бодрящий — никому не даст печалиться, и Весна тоже как будто бы забыла о грусти. За окном снова завывает в ветвях деревьев ветер, он ждёт свою хозяйку и играет, носится по крышам, пока она не призвала его к порядку.

— Завтра я приду уже другой, — обещает она, когда чая уже не остаётся. — Приду, ты меня не узнаешь.

— Узнаю, ты всё равно будешь Весна, — усмехаясь, я собираю со стола чашки. — Грустная ли, весёлая, но всё же Весна.

Она поджимает губы и хмурится.

— Даже если я одолжу кое-что у Зимы?

— Вот уж не надо, ты сама говорила, люди соскучились по солнцу. Не будь букой.

Она распахивает окно и прыгает на подоконник. Оборачивается.

— Ладно уж. Может… Может и не буду.

И со смехом падает в объятия ветра, который теперь совсем не пёс, а юноша в тёмном плаще. Они уносятся прочь вдвоём, а мне остаётся лишь вымыть посуду и убраться на кухне. В окно дышит ночь, город спит, пока Весна меняет грусть на веселье.

…Она грустит каждый год. И всякий раз терзается мыслью, замечают ли её. И всякий раз забывает о том, почему терзалась. Она стремительно взрослеет, превращаясь из угловатого подростка в красивую девушку, а затем и в роскошную женщину с цветами в волосах. Замечают ли её метаморфозы? Я и сам до сих пор не знаю ответ.

========== 057. Недописанная история ==========

В летописи историй эта была пропущена. Вместо неё осталось только несколько чистых листков. Пока другие рассказы обрастали подробностями, разворачивались, становясь всё весомее, всё реальнее, эта история меркла, истиралась в памяти, чтобы в конце концов превратиться в одну лишь странную фразу. А может, и в одно лишь слово.

И когда я перекладывал бумаги, листал дневники и тетради, зияющая пустота привлекла моё внимание куда сильнее, чем стройные строчки других сказок. Я замер, вглядываясь в чистые страницы, в нагие страницы истории, которая не была рассказана, не прозвучала, не запечатлелась.

— Что ты такое? — спросил я её, хотя уловка была слишком простой, чтобы прозвучал ответ.

В тишине я взял эти листки — такие тонкие, такие хрупкие — и унёс их в гостиную, где оставил на столике у камина. Мне нужно было сделать несколько дел, прежде чем я смог бы начать разговор с этой историей, добиться её внимания и, возможно, ответа. Это выглядело чарующим приключением, испытанием для памяти, удивительной причудой, которая так и манила окунуться в это дело полностью.

И вот всё, что мешало окунуться в исследования, осталось позади. В камине разгоралось пламя, в большой чашке остывал чай, а я снова держал в руках чистые страницы. Кажется, то было воскресенье, но, быть может, и вторник, просто слишком похожий на воскресный день. Наверняка каждому знакомо это ощущение, когда с утра ловишь себя на мысли, что календарь сошёл с ума, а дни недели поменялись местами. Не случилась ли эта история в такой же вот день? Вторник, воскресенье? Быть может, была даже среда, но она явно стояла не на своём месте.

Я бы тронул эти листки пером, а лучше — заправил бы их в печатную машинку, но тогда возникал риск не вспомнить сбежавшую историю, а дать жизнь новой. А это в мои планы пока что не входило. Потому я осторожно провёл кончиками пальцев по несуществующим строчкам, точно ослеп и теперь выискивал очертания букв на ощупь, будто бы пытался различить ненанесённый шрифт Брайля.

Перейти на страницу:

Похожие книги