365

Он отрицательно покачал головой, но подчинился, опустился на диван и обхватил голову руками. Боль, глухая, противная, засевшая где-то в черепной коробке, теперь выбралась на свободу и захватила весь мозг. Игорь знал, что следовало более ответственно относиться к состоянию собственного здоровья, что это халатность — работать целыми днями без передышки, но…

— Я больше не могу, — сознался он, вновь чувствуя себя маленьким ребёнком, которому как раз в пору уткнуться носом в бабушкину юбку и рыдать, жалуясь на жизнь. — У меня такое впечатление, что это тупик. И выбраться из него — выше моих сил…

— Это из-за Саши?

Ева Алексеевна присела рядом с ним, и Игорь почувствовал, как со знакомой теплотой бабушкины руки легли ему на плечи.

Казалось, она излучала уверенность. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы проблем не падало на бабушку, она всё равно умудрялась быть поддержкой для всех окружающих. Игорь вдруг понял, насколько же сильно ему этого не хватало — человека, которому можно просто сознаться во всех своих проблемах.

— Не знаю, — покачал головой он. — Мы вроде как счастливая семья. Я её люблю, она, надеюсь, любит меня. Я…

— А работа?

Игорь промолчал.

— Признавайся, — рассмеялась Ева Алексеевна. — Ну же, будь мужчиной, Игорь. Тебе просто надоела твоя работа?

Он неуверенно пожал плечами, на самом деле не зная, что должен ответить.

— Мне всегда это нравилось, — ответил Ольшанский. — А в последнее время — даже порог этого места переступать не хочется. И каждая стена голосом Регины сообщает, что это всё из-за Саши. Она же говорила, что служебные романы не доводят до добра. И что, теперь признавать её правоту?

Ева Алексеевна рассмеялась, мягко, нежно, как-то вкрадчиво — Игорь знал этот смех в исполнении бабушки, он был ему до жути знаком. Удивительно, как у неё удавалось так легко дарить всем улыбку, даже если было очень плохо.

Именно бабушка после смерти деда первая научилась улыбаться вновь. Ни он, ни тогда ещё маленькая Янка, ни папа не переживали это так тяжело, как Ева Алексеевна — и всё же, не могли заставить себя если не быть счастливыми, то притворяться такими. А она ведь делала это не ради себя.

— Так бывает, — вздохнула Ева Алексеевна. — Но дом — твоя крепость. Тебе хочется задержаться где-нибудь, не прийти?

— Ага. Не прийти на работу, — усмехнулся Игорь. — А ведь раньше я там почти жил!

Кажется, даже бабушка недоумевала в ответ на эти слова.

— Неужели ты думаешь, — произнесла она, — что это было нормально? Когда ты сбегал из дома ради того, чтобы провести лишний час за компьютером, ты бежал не к Регине, не к своей команде, а к месту, куда не может попасть Вера. А теперь ты хочешь больше времени проводить с любимой женой, дома — разве это плохо? Что в этом такого? Напротив, радуйся! Если ты её любишь, если она любит тебя, логично, что больше всего на свете вы хотите быть вдвоём.

Бабушка была права. Может быть, он просто отвык от нормальной жизни за последние годы работы?

— Ты ведь не хочешь избавляться от своей семьи? — спросила Ева Алексеевна, и Игорь спешно замотал головой. — Ты просто устал. Откажись от того, что тебе мешает. От того, что тебя сдерживает. Найди другое место. В этом мире полно перспектив, тем более, с твоим опытом и с твоим уровнем… Если б мой университет душил меня, Игорь, я бы уволилась и устроилась на работу в другое место. Но я бы ни за что не стала разбегаться из-за этого или ссориться с Андреем.

44 — 43

44

20 марта 2018 года

Вторник

Глаза жгло невыносимо. Это было стандартно для дедлайна, но Ольшанский впервые так сильно ощущал усталость. Работать не хотелось, разумеется, никому, но на всех предыдущих проектах Игорь был единственным человеком, всё ещё способным найти мотивацию для сидения на работе по вечерам.

Сейчас он ощущал себя выжатым лимоном, и единственное желание, которое постоянно крутилось в голове — это выключить компьютер и уйти отсюда как можно скорее. Была ли виной тому дурная рабочая обстановка, или он просто устал — Игорь сказать не мог, но чётко знал, что ничего хорошего с такой работы не получится.

— Все уже ушли, — Саша остановилась у него за спиной и склонилась ближе. — Пойдём домой.

— Надо ещё доделать… — Игорь потёр глаза, пытаясь сосредоточиться, но код расплывался и превращался в какое-то размытое пятно, не содержащее в себе ни капли смысла.

— Не надо, — с нажимом возразила Саша. — Ты устал. Ты засыпаешь на ходу. У нас впереди ещё десять дней. Успеем.

— Саш…

— Успеем.

В её голосе зазвенела бабушкина стойкость; Ева Алексеевна обычно таким тоном требовала, чтобы муж оставлял своих подчинённых в покое и приезжал домой. Игорь мог вспомнить два или три случая, когда дедушка всё-таки ослушался.

Но он только придвинул клавиатуру к себе поближе, понимая, что код сам себя не напишет, не оттестирует и не исправит ошибки. Они уже подходили к самому концу, оставалось добавить жалкие детали, но Игоря не покидало предчувствие, что вот-вот случится что-то очень плохое.