365

— Помнится, — отметила Регина, — я не раз говорила, что нарушение протокола работы может быть чревато увольнением.

Игорь не стал закатывать глаза. Говорить "увольняйте" в который раз — тоже. Он и сам с огромным удовольствием покинул бы это место, если честно, но надо же было довести до ума проект.

Потому он просто спокойно взглянул на Разумовскую и промолвил:

— К сожалению, расходы времени, которые требуются для утренних митингов, непозволительны. Когда мы делали расчёт, никто не думал, что сроки будут смещены.

Регина промолчала. Она прекрасно помнила, что сама забыла уточнить, когда приняла проект. Ольшанский об этом, разумеется, знал — не мог не знать, — и аргумент, использованный им сегодня, очевидно, особенно задел начальницу.

Она попыталась не показывать собственное смятение, но очевидное скрыть от всех было невозможно.

— Я думаю, — продолжил Игорь, как ни в чём ни бывало, — что эту маленькую неточность вы нам простите. Всё-таки, две недели, даже меньше — и проект должен быть сдан. Но я спешу, Регина Михайловна. Приятного дня.

Разумовская даже ничего не ответила. И дверью не хлопнула, что само по себе было для неё нехарактерно. Но обиделась, в этом Игорь не сомневался, и задумала какое-то очередное коварство, которое вряд ли сумеет воплотить в жизнь — потому что сотрудники ей, так или иначе, нужны.

Ну вот что за характер такой у человека паскудный?!

48 — 47

48

16 марта 2018 года

Пятница

— В последний раз я видел тебя на кухне несколько недель назад! — воскликнул Лёшка так, словно увидел призрака, а не своего друга, и плюхнулся на стул рядом с Игорем.

Ольшанский с трудом сдержался, чтобы не уйти. Он, конечно, не пытался избегать общества Алексея или других своих коллег, но та неуёмная бодрость, которую излучал Лёша, не внушала доверия.

— У нас биологические часы по-разному идут, наверное, — продолжил друг, придвигаясь ближе. — Потому что кофе ты пьёшь не тогда, когда все нормальные люди.

Игорь заглянул в свой стакан, в котором была вода, а не кофе, и нехотя ответил:

— Я его вообще почти не пью. Но у нас там дурдом, и два мыслителя попросили всех выйти и не мешать. Увижу, что придумают.

Особого понимания во взгляде друга не появилось. Игорь, впрочем, знал: такое обычно никто не практикует, сидят друг у друга на голове и устраивают такой шум, что даже самый терпеливый программист сбежит за край земли. Ольшанский, который сам терпеть не мог работать под аккомпанемент чужих разговоров, спокойно покидал кабинет и уводил всех остальных, когда девелопер, работающий на важном участке кода, просил оставить его в тишине на несколько часов.

К тому же, это позволяло хотя бы иногда отдыхать.

— Все уже домой ушли, — сообщил он, хотя на самом деле делиться с Лёшкой подробностями жизни команды не собирался. — Но мне ещё надо кое-что доделать, потому вот. Сижу, жду. Юного гения сбивает стук клавиатуры.

— Ого, даже так.

— Меня тоже сбивает, когда код не идёт, — Игорь допил свою воду и пожалел, что её было так мало.

Молчание с каждой минутой становилось всё более натянутым и менее естественным. Игорь, правда, мог сказать, что ему уже пора работать, и уйти, но куда деваться? Блуждать по коридору, пока Сева закончит свою часть, и он сможет проверить правильность кода?

— Как ты справляешься с семейной жизнью? — спросил вдруг Лёша. — Мне кажется, я скоро взвою!

Игорь промолчал, только холодно взглянул на друга. Делиться подробностями своих отношений с Сашей он сейчас желал в последнюю очередь. Не после череды признаний о здоровье и явного желания опустить руки и не бороться за собственное счастье, прежде овеянное самыми сладкими мечтами.

— Боня покоя не даёт, — заметив, что его не перебивают, бойко сообщил Лёша. — Постоянно хочет спать в кровати, ну, ты можешь себе это представить? Маринку любит больше, чем меня. Скоро кусаться начнёт, когда его не тот человек будет на улицу выводить!

Игорь улыбнулся.

— Боня может.

Слушать о собаке было нормально. Игорь помнил свой опыт общения с вредным псом — впрочем, тот мало отличался от Магнуса, разве что был побольше и мог протащить своего хозяина ещё по большему количеству луж.

— И сжиться с Маринкой оказалось не так и просто, — продолжил Алексей. — Никогда не думал, что семейная жизнь — это такая гадость. То помой, там прибери. Честное слово, я так устал от быта! Иногда так и хочется куда-нибудь уехать. Регина ещё появляется через раз, если будут перебои с зарплатой — что тогда делать? И…

— Лёша, — прервал его Ольшанский. — Ты уверен, что хочешь мне рассказать о том, как тебе плохо и какие у тебя семейные проблемы? Моя свекровь планирует выйти замуж за моего отца, но я ж не ною.

Алексей, как раз принявшийся за свой кофе, уже немножко остывший, поперхнулся и огромными, как пятикопеечные монеты, глазами уставился на Игоря.

Спустя минуты две, когда смысл сказанного окончательно дошёл до него, а Ольшанский не стал дополнять свою ошеломляющую новость — потому что рассказывать больше было нечего, и это ни на минуту не стало шуткой, — Лёша присвистнул и покачал головой.