40° по Валентину (СИ)

Макар живо представил Лёхин фейс, и почему-то даже не показалось, что тот снова стебется.

— Валечка в порядке, не кипишуй. Про Тихого слышно что-нибудь? — Макар дотронулся до заживающей губы.

Злость прошла, осталось лишь раздражение, что ссадины как минимум будут мешать ему целоваться и делать другие влажные делишки.

— А-а, — неопределенно ответил Лёха. — Притих чё-то. Он со своей заей поссорился тоже, сразу как ты ушел. Она еще слово такое сказала… Как там… гомофил… гомофоб, во.

— Прям новое слово для тебя, — фыркнул Макар, отвлекшись на светофор.

— Да похер, проехали. — Лёха помолчал и потом добавил: — Я тебе не военкомат, чтобы пригодность определять.

— За это у нас Тихонов, видимо, отвечал. Ну и хрен с ним, перебесится — нормально, а нет — так и не надо. Как будто я из-за него теперь должен Валю перестать… ну, это самое.

Макар вдруг замялся, не зная, как назвать то, что он, кажется, уже совсем конкретно загнался по умнику с пирсингом. Выручил Лёха:

— А твой ботан в целом вроде ничё такой, не слишком задрот. На тусе чё было, не очень помню, но вроде не бесил. Янка говорит, он тут на днях чё-то выиграл.

— Ага, — улыбнулся Макар. — Всероссийскую олимпиаду по химии, прикинь. Умник, хули.

Вместе с улыбкой внутри приятным теплом растеклось какое-то новое охуенное чувство гордости.

— Правда, свой приз я ему еще как следует не…

— Ой, все! — завопил Лёха. — Связь пропадает, я пошел, давай! Надумаете в кино, сигнализируй. Педик хренов.

— Сам такой, — пробубнил Макар, но бить Лёхе ебало руки даже не чесались.

Потом были долгие и нудные цэ-у от тётьки, словно уезжали они не на пару дней, а на пару месяцев, а стоявшая рядом Лёлька только улыбалась и кивала.

— Со стола ей ничего не давать. Кормить только этим. И выгуливать два раза в день минимум, но лучше побольше, она очень активная, прыгает как горный козел, справишься? — наставляла Жанка, складывая в огромную сумку собакины приблуды, игрушки и шуршащую пачку корма.

— Утащит тебя в кусты с поводком, — хихикнула Лёля.

— Да я сам кого хошь утащу! — возразил Макар. — Чё, не веришь? Иди сюда!

И, не дав Лёле отскочить, подхватил ее под колени, закинул себе на шею и стал кружить, а потом делать приседы.

— Сколько кэгэ? Пятьдесят? А Зайка легче раза в два минимум!

Лёлька смеялась, визжала, пока ее не вернули обратно на землю, а Жанка по-мамски покачала головой:

— Ты бы завязывал с такими перформансами, пиздюк. А то Валечка не поймет.

— У тебя что, девушка есть? — воодушевилась Лёля.

— Не, у меня Валечка. А он лучше любой бабы, без обид, девчат.

— Гав! — возмутилось лохматое существо под ногами, до этого спавшее на лежанке в углу.

Макар усмехнулся и потрепал Зайку за ухом.

— Ой, бля, извините, ваше королевишное собачество. Вы не в счет.

Варя коню обрадовалась, но не тому, что ей предназначался: фигурку, которую Валик приобретал для Антона, она сцапала сразу, а зубастую помесь крокодила и бегемота коричневого цвета оставила без внимания, потому плюшевое животное пришлось отдать Антону.

Друг явился на следующий день, но заходить не стал — опаздывал к Машке, вместе с ней они собирались на концерт. Коня Валик скинул ему с балкона, вместе с коробкой чак-чака.

Папа надел чувяки и уснул в них, мама болтала с бабулей о том, какой Валик молодец и снова всех уделал, а значит, поедет на международную олимпиаду в этом году, а сам Валик вытащил из сумки «Татарлэнд» и Нуриева и позвонил Макару.

— Ты свой подарок не хочешь забрать? — спросил, слушая пыхтение в телефоне.

— Прямо сейчас, Валечка? Тогда я домой, в душ, а потом сразу к тебе, так сказать, бери, пока дают!

— Я про подарки, которые подарки, а не про то, что ты подумал. Ты куда-то идешь?

— Сначала хотел домой, но теперь к тебе. Я буду не один, а с девочкой.

— С какой еще, на хер, девочкой?

— С очень хорошей! Твои порадуются, скоро будем!

Валику это заявление не понравилось, но он все равно стянул домашнюю футболку и, бросив ее в корзину для белья, надел вытащенную из шкафа и пахнущую альпийской свежестью — кондиционера мама не жалела. «Хорошая девочка», с которой явился вскоре Макар, покорила всех разом, особенно Варю, и неясно было, кто намочит от радости коврик у двери, затянись приветствие, — собака или Варя, которая на ней повисла.

— Зайка не кусается! — предупредил Макар, видя, как мама собирается что-то сказать. — Она добрая и любит детей. Прям как я.

— И слюнявая, — не удержался Валик, вытирая Варе лицо, пока Макар вытирал собаке лапы.

— Прям как ты, — скинув обувь, усмехнулся Макар. — А это вам, — сунул маме коробку конфет, глянул на убежавшую следом за хохочущей Варей собаку и добавил: — Ставьте чайник, тёть Лен, Валечка мне сейчас презентует свои татарские сувениры, и придем.