45-я параллель

Директор баловал младшую родственницу, носатую, как Баба Яга, и такую же свирепую.

Николя, воспользовавшись внезапной суматохой, сунул пятьсот рублей в карман.

Ян Рафаилович явился ни свет ни заря и начал расхаживать по магазину в сильном волнении. Пожилой господин кусал губы, перебирал блокноты, и мы с Николя подумали, что он знает о находке. Но решили молчать, пока начальник сам ничего не спросит.

– Где же? Где они? – примерно раз в минуту спрашивал Ян Рафаилович.

Пенсне съехало, но он ничего не замечал.

Через какое-то время наш Дон Кихот заперся в кабинете, а затем вышел и опять заломил руки, будто его должны были отвезти на казнь.

– Что это с ним? – недоумевал охранник Костя.

Продавцы пожимали плечами и старались укрыться за книжными полками.

До седин Яна Рафаиловича еще дожить надо! Бухгалтера – люди со странностями, немудрено, что наш что-то натворил.

К обеду ждали директора. Ян Рафаилович, стенавший в утренние часы, в полдень не просто перемещался по магазину, он бегал кругами, как умная мышь, узнавшая, что сырный склад переехал, и пытавшаяся отыскать верное направление.

Эверест подъехал на иномарке. Его туловище колыхалось при ходьбе и походило на студень.

– Гора движется… – предупредил Костя.

Продавцы, вскочив с пола, успели принять соответствующий вид: почтительный и слегка придурковатый.

Ян Рафаилович неожиданно перестал метаться, остановился на месте и тяжело задышал.

– Вы в порядке? – спросила я.

Остальные продавцы посмотрели на меня, как на ненормальную, будто нельзя спрашивать такое у руководства.

– Полиночка, – прошептал Ян, хватаясь руками за голову, – горе мне! Горе!

– Приветствую, Рафаилыч! – Эверест вплыл в двери. – Работайте, засранцы! Живо!

Последняя фраза была обращена к нам. Продавцы беспокойно заметались между редкими посетителями, а я буркнула:

– Очень вежливо!

– Вам, чеченцам, особое приглашение надо? – рявкнул Эверест. – Книги в детском отделе переставить на полках!

– Вчера переставляла, – ответила я.

– Так переставляй обратно!

Директор любил бесполезную работу, считая, что это благотворно влияет на воспитание в человеке покорности.

Ян Рафаилович продолжал изображать статую. Эвересту это показалось подозрительным, поэтому он подошел и легонько толкнул его в плечо.

– Затмение! – Наконец мы услышали визг бухгалтера. – Я – старый балбес перепутал ведомости. Ты понимаешь?!

Судя по лицу Эвереста, тот ничего не понимал.

– Э-э-э… – промямлил он.

– Я отправил в налоговые органы не тот отчет! Все перепутал!

Продавцы воззрились на них с нескрываемым любопытством. А я не выдержала, рассмеялась.

– Ах, твою мать! – Директор бросился к автомобилю, а за ним пожилой еврей Ян Рафаилович.

– У меня брат там работает, – басил Эверест. – Попробуем уладить!

– Всегда происходит путаница, – усмехнулась Саша. – Но кто будет в ней разбираться?

Иногда клиенты заказывали литературу на дом. В таких случаях следовало относить бланки в офис по доставке книг. Свернув от магазина «Алая роза», я прошла мимо университетской столовой в сторону христианского храма.

Здесь начинался нулевой километр – ставропольская достопримечательность. На транспортной остановке галдели верующие, скупщики иконок и церковных свечей, а рядом с литой чугунной оградой суетились просящие милостыню. В основном это были пожилые люди, живущие на улице. Они, разумеется, делились подаянием с милицией и мафией, иначе бы им не позволили находиться у храма. Среди нищих выделялась высокая фигура в черном монашеском одеянии. Я даже на секунду задумалась, не старец ли это с картины «Видение отроку Варфоломею»[6]?

Монах тонким голосом призывал:

– Купите просфоры, спасите душу! Подайте монетку на храм Божий!

Приглядевшись, я поняла, что знаю этого человека. Но откуда?! Сделала еще несколько шагов и оторопела. Леонид Игнатович! Собственной персоной. Я привыкла видеть его в деловом костюме, на рабочем месте в адвокатской конторе. Произошедшие разительные перемены сказались на внешности мужчины: из-под капюшона выглядывало худое изможденное лицо.

– Что с вами? – спросила я.

Без сомнений, это был адвокат!

– Я раб Божий… – запел юродивый: – Покайтесь, дети мои…

– Леонид Игнатович! Опомнитесь! Очнитесь! Вы меня узнаете?

Адвокат совсем заблажил:

– Угодья свои отдал я попу… Все церковь святая себе забрала…

– Угодья?!

Взгляд приобрел некоторую осмысленность, и адвокат зашептал:

– Квартиру и машину! Ибо каюсь я в грехах, а иначе без пожертвования грехи не отпустят.

– Да вы с ума сошли! Бросьте цирк! Идите домой!

– Божий приют теперь кровля моя, – так же тоненько пропел адвокат, простирая руки к прохожим с целью разжиться монетками.

– Кто нарядил вас в одежды монаха?

– Батюшка, – сквозь зубы процедил адвокат. И отвернулся: – Грех мой велик!

– Я вызову санитаров, если вы не объясните, что происходит.

– Нет! Нет! – замахал на меня испуганно Леонид Игнатович. – По доброй воле я постриг взял.

– Что вы сделали?

Адвокат поманил меня за конский каштан, росший у храма. Густые ветви дерева скрыли нас от солнца.

– Грешником я был, – нараспев сказал адвокат. – Помните мое увлечение магией?