46 интервью с Пелевиным. 46 интервью с писателем, который никогда не дает интервью

— Да. Кроме романа в книге рассказы, которые косвенно с ним связаны, как бы продолжают начатые в романе линии.

— Вы сказали, что собирались писать совсем не об этом. А о чем?

— Я хотел написать книгу о том, как работает ум. Как человек из ничего строит себе тюрьму и попадает туда на пожизненный срок. Слишком серьезная тема, чтобы писать об этом всерьез, поэтому у меня получилось то, что получилось. А полюса, перемены и герои нашего времени попали туда просто в качестве фона. Но парадокс заключается в том, что ум — по своей природе такое необычное зеркало, в котором нет ничего, кроме отражений. Единственный способ говорить о нем в романе — это описывать появляющиеся в нем миражи. Поэтому и выходит, что пишешь об уме, а получается о России.

— Сейчас информация подается преимущественно «в мелкой расфасовке»: в газетах заметки, в телевизоре — минутные сюжеты, в кино — клиповый монтаж. И только в литературе тенденция обратная: роман правит абсолютно. Почему литература идет против течения?

— Мне кажется, есть несколько причин. Во-первых, роман — это предсказуемая форма. Поэтому как рыночный продукт рассказ проигрывает: маркетинг требует от товара «прозрачности», а сборник рассказов может оказаться чем угодно. Роман в этом смысле сулит меньше неожиданностей, он с необходимостью строится по определенным правилам, поэтому издатель заранее знает, что он продает, а читатель знает, что он покупает. Романами легче торговать. Но есть и другая причина. Читая роман, человек как бы поедает чужую жизнь, пусть даже иллюзорную. Это подсознательно примиряет его с тем, что какая-то сила проделывает то же самое с ним самим. Другая литературная форма вряд ли способна дать подобный опыт.

— В пресс-релизе издательства сказано, что вы самостоятельно переводили свои книги на английский. В этой связи интересно, почему «Generation П» оказалась так сильной урезанной в английском варианте?

— Я не занимался переводом своих книг на английский; наверно, в пресс-релизе какая-то ошибка. Единственное, что я делаю, — это правлю перевод, но это стандартная практика. Правда, с английским изданием «Поколения П» я действительно намучился. Пришлось заново придумать почти все слоганы по-английски, потому что перевести русские было трудно. При этом часто менялся весь кусок текста вокруг слогана. Например, «Солидный Господь для солидных господ» переводчик предложил превратить в «The Sound Savior for the Sound Savers» или что-то в этом роде. Мне не понравилось, потому что исчезало самое главное.

В результате я заменил рекламу Бога на рекламу Библии. Клип стал выглядеть так:

номер в роскошной гостинице, столик из мрамора, на котором стоит включенный ноутбук с надписью «Перевод денег подтвержден» на экране. Рядом — свернутая трубкой стодолларовая бумажка и гостиничная Библия на трех языках, на которой только что раскатывали кокаин. Слоган: «The shining Word for your shining world!»

Это пример того, как трансформируется текст в переводе, но очень трудно говорить о каких-то принципах, на которых основаны подобные изменения. Принципов здесь нет, только ощущения. А Эндрю Бромфильд — очень хороший переводчик.

— Недавно вы посетили Непал и Бутан…

— Вообще-то я просто сходил с друзьями в трек в Непальских Гималаях. Тело там, конечно, очищается, я похудел килограммов на пять. А насчет души не знаю, хотя мы побывали во всех встреченных монастырях. По Бутану мы просто проехали в машине с гидом, там иначе нельзя — не пускают. Впечатления от трека бесполезно пересказывать, они все невербализуемые. Их легче передать междометиями.

А вот Бутан — действительно потрясающее место. Это практически закрытая страна. Люди там ходят в национальных костюмах, обязательных для ношения; очень красиво, похоже на Японию позапрошлого века. Вроде бы очень бедная страна, но по сравнению с соседним Непалом выглядит как Швейцария рядом с Румынией. Дороги лучше на порядок. Навстречу едет сплошной поток последних моделей «Лэнд-Круизеров» — как по Рублевке. Мосты строят японцы. На чем основано такое процветание (или его довольно убедительная видимость), совершенно неясно. Какая-то мистика. Дороги и мосты — это ладно, но когда женщина в горной аптеке на хорошем английском объясняет, чем один препарат отличается от другого, вообще теряешься. Но самое интересное — это бары в столице и местная молодежь. Очень напоминает настроение в Советском Союзе в канун перестройки.

— Трудно обойтись без вопроса о романе «Шлем ужаса». Долгое время именно он был главным предметом слухов о Пелевине, особенно после того, как появился в номинантах на премию «Национальный бестселлер» с пометкой «Рукопись», хотя текста никто не видел, включая жюри…