48 минут, чтобы забыть. Книга 2

Оскорбления сыпались как дождь. Вокруг уже сомкнулось плотное кольцо из ребят, подливающих масла в огонь, потому что ни один из нас не собирался останавливаться. Я пропустил удар под дых, и Тай повалил меня на каменный пол, следом ударив локтем в горло. Я попытался согнуться пополам, спасаясь от боли, но этот говнюк уселся сверху, вытащив нож из моего ботинка. Нож, о котором никто не знал. Который я забыл вытащить со вчерашнего дня, когда мы с парнями дали кровную клятву.

— Слабак! — растянулся он в мерзкой ухмылке. — Хороший нож хорош только в умелых руках. Ты думаешь, он прибавит тебе мужественности?

— Да пошел ты! — прохрипел я.

Ламм поднес нож к моему лицу, касаясь горла, так что мне пришлось запрокинуть голову. Я пытался освободиться, чтобы ударить его в ответ, но не мог, ведь он коленями прижал мои руки.

— Дерешься, как твой слабак-отец! — оскалился он. — Или ты больше похож на свою шлюху-мать?

Если и существовал хоть один способ разозлить меня настолько, чтобы я смог скинуть его с себя, это был он. Произнесенное его мерзким ртом упоминание о моей матери сработало похлеще искры, поднесенной к полному бензобаку. Вспомнив, как Джесс учил меня освобождаться от захвата, я с криком раскинул руки и, зацепив парня ботинком, скинул его с себя, тут же садясь сверху. Я уже ничего не чувствовал, кроме собственной ярости, которая струилась отравленным потоком по венам. Мне хотелось стереть его в порошок, поэтому я бил его без остановки, пока толпа не вскинулась, и нарастающий шепот не заставил остановиться. «Комендант», — перескакивало слово из уст в уста.

Я отскочил от Ламма, зная, что за драку нам обоим точно несдобровать, и тут же столкнулся со взглядом куратора. Не знаю, как сам выглядел в ту минуту, но, бросив взгляд на Тая, ухмыльнулся, потому что один его глаз уже заплыл, губы были полностью разбиты, но виду он, как впрочем и я, не подавал. Мы оба, застыв, продолжали сверлить друг друга взглядами. Я прижал ладони к швам брюк и вытянулся по стойке смирно, как этого требовали правила.

— К полковнику! Сейчас же! — Комендант развернулся и широким шагом направился вверх по лестнице, недалеко от которой развернулось побоище. — А все остальные быстро по комнатам!

Арт, подбежав сзади, незаметно подсунул мне в руку нож, и я уложил его как обычно за шнуровку ботинок. Никому в Эдмундсе не было дела до того, носишь ли ты с собой нож. Просто у большинства ничего такого не было. Драки наказывались, но, по правде говоря, если бы кто-то кого-то случайно убил, проблемы из этого не сделали. Беспризорные мальчишки. Кому до них есть дело вообще?

Мы молча поднимались по ступенькам, и через несколько лестничных пролетов мое тело начало ныть. Адреналин схлынул, и боль стала пульсировать в местах, куда особенно сильно приложился Ламм, а мышцы тянуло так, словно я весь день оттарабанил на плацу.

Комендант завел нас в кабинет и, усадив в деревянные старые полукресла, оставил ждать своей участи, захлопнув тяжелую дубовую дверь. Я оглядел квадратное помещение с высокими потолками, выходящее центральными окнами на площадь. Всю заднюю стену занимали стенды с книгами, что мне показалось странным в таком месте, как это.

— Надо отдать должное, дерешься ты неплохо, — произнес Тай, потирая ушибленное плечо, — но поступил как свинья!

— Ой, да заткнись уже! — Я плюнул в ладонь, стараясь стереть его кровь с костяшек собственных пальцев. — Что я, по-твоему, должен был еще сделать? Отлупить ее в ответ?

— Не подходи к ней больше, — резко бросил он, повернувшись в мою сторону. До этого момента я и не собирался, но теперь мне этого отчаянно захотелось. В его глазах застыла угроза. И что-то ещё. Какое-то чувство, которое я не мог разобрать.

— А то что? — Повисла долгая пауза. — Влюбился что-ли? — растянул я губы в ехидной ухмылке и тут же понял, что пытаться улыбнуться, когда твоя губа разбита, охренительно больно.

— Да пошел ты, — отвернувшись, ответил Тай и принялся оттирать пятно крови с рукава. — Просто так нельзя с девчонками. — Поняв бесполезность своих попыток стереть улики, он сложил руки на груди. — Тем более она — дочка Максфилда.

— Врешь! — Развернулся я всем корпусом к нему так, что ножки кресла, на котором сидел, на секунду поднялись над полом и с громким стуком опустились вниз. Бах! Именно с таким же звуком упали все мои внутренности. Разум уже принялся рисовать жуткие картины, какие непередаваемые ощущения обеспечит мне полковник собственной персоной за то, что я обидел его любимую дочь.

— Она мне сама сказала.

На скуле Тая к этому моменту налился синяк, и я инстинктивно коснулся своего пульсирующего глаза. Надо ж было так вляпаться!

Время как будто замедлилось. А тишину можно было взвесить, настолько густой и вязкой она казалась, мерно растекаясь между нами.

— Лавант, — произнес Тай спустя пару минут, пока мы сидели, пялясь в пол и ожидая своей участи. В его голосе больше не было той дерзости, с которой он разговаривал со мной прежде. — Извини, что сказал так про твоих родителей. Это было низко.