5. Командировки в Минск 1982-1985 гг.

Многим покажется это слишком натянуто — да, сейчас есть магнитофоны, да были они даже и в те далекие шестидесятые, когда Изя начал записывать свои анекдоты. Но — во-первых качество оставляло желать лучшего, во-вторых, надежность тогдашней пленки не шла ни в какое сравнение с бумагой. А главное оказалось в другом, в том, что я сразу, и не понял, и не прочувствовал до конца, когда предложил Изе не мучиться со значками, а записать анекдоты на магнитофон. "Вова…" — сказал он добродушно-мягким голосом — "Вова — так намного удобнее работать над дикцией. Я же не просто фиксирую, я улучшаю!"

Интересный был человек, увлеченный своей идеей и, что главное, доведший свою идею до совершенства. Не просто коллекционировавший анекдоты (ведь, поверьте, это делали многие), а систематизирующий, классифицирующий, потративший много усилий на совершенствование исполнительского мастерства и, главное, попытавшийся донести до будущих поколений интонационно-мимическую часть исполнения.

Вот только не знаю — где теперь его тетрадки? Жив ли сам Изя? Была ли у него семья, дети? Обо всем этом мы никогда с ним не говорили. Дай бог, чтобы его записи очутились в нужных руках, и в нужное время, и не дай им бесславно сгинуть в потоке времени.

Анекдоты про "маленького Изю" я здесь писать не собираюсь, поскольку "изменишь слово — изменишь смысл", а наизусть я их не помню, да и не записывал я их никогда — только слушал. Слушал то, что называется "раскрыв рот" и остались в памяти только общий смысл, да смеющиеся глаза "маленького Изи".

Гавном, да в морду

В поезде Минск-Москва произошла как-то со мной пренеприятнейшая, но очень забавная история.

Я много общался в людьми, частенько ездивших поездами, но ничего подобного ни от кого никогда не слыхивал. Видимо, мне повезло больше всех. Я, можно сказать, в этом плане единственный и неповторимый.

А началось все с сытного обеда в минской заводской столовой. (Тот, кто читал предыдущие рассказы, не удивится сочетанию фраз "сытный обед" и "заводская столовая".) Затем, уже в вагоне, этот обед был размочен полбутылкой водки, которая, не только создала радостное настроение, но и способствовала скорейшему перевариванию пищи. Качание вагона только усиливало это. В общем, часа через полтора-два после отъезда, я захотел "по большому делу".

Отмечу, что пользоваться туалетом в поездах я не любил. Ни по "малому", ни по "большому". А по "большому" уж тем более. Не та обстановка в гремящем, трясущемся, качающемся вагоне. Но, как говорится, против силы не попрешь и приходилось идти в туалет.

Так и в этот раз — чертыхнувшись, сквозь зубы, помянув мать, я поплелся в дальний конец вагона, где размещался туалет, при этом держась за обе стенки, чтобы не упасть — действовала выпитая водка, да и поезд шел с очень высокой скоростью — Минское направление было тогда самым скоростным в стране. Даже в Ленинград поезда ходили медленнее. На Варшавском поезде мы доезжали из Минска за шесть (!) часов. Но у этого была и обратная сторона — болтало вагон, как в шторм на море.

А теперь пару слов о том, как был устроен унитаз в вагонах того времени (хотя я думаю сейчас ничего не изменилось). Это было всего лишь овальное ведро из нержавейки, откидное донышко которого приводилось в действие ножной педалью. Когда пассажир нажимал педаль, дно наклонялось вниз и экскременты, через недлинную трубу вываливались прямо на рельсы. Примитивно просто, но, как бывает, иная простота — хуже воровства.

Не могу понять, что стало причиной происшедшего со мной казуса — но наверное сочетание направлений ветра и движения поезда стали тому причиной. Не знаю! И не хочу знать!

Короче — стоило мне только нажать на педаль и услышать звон открывающегося донышка, как я ощутил снизу, из трубы, сильный порыв холодного ветра. Я не успел сообразить, что произошло, но инстинктивно дернулся в сторону, к сожалению, не снимая ноги с педали. В это время ветер превратился в ураган, выбросивший мое "большое дело" из трубы назад, то есть, подкинув вверх. Ветер был такой силы, что нечистоты хлопнулись о невысокий потолок и стену вагона, прилипнув к ним. Ну и немного попачкали меня.

От неожиданности я шарахнулся к двери, тем самым, отпустив педаль и прекратив ветер. "Ой, бля", — подумал я, глядя на прилипшее к потолку дерьмо — "вот так перепой! На потолок насрал!" Испугавшись, что снаружи, кто-нибудь уже ждет своей очереди в туалет, я, с быстротой молнии, выбежал вон. Ведь если бы кто-нибудь вошел, то точно бы принял меня за сумасшедшего, мажущего гавном стены.

Уф! Слава богу! Там никого!

Теперь ситуация стала казаться даже забавной. Никаких доказательств моего участия в загрязнении туалета не было, значит можно было и посмеяться.