5.Мекленбургская принцесса

Через четверть часа одна из галер подошла к "Короне" вплотную и на палубу галиота поднялись два человека. Один был высок ростом, но при этом строен и не лишён изящества, тогда как его спутник, при не меньшем росте, строением более всего напоминал медведя. Одеты они оба были в камзолы из крепкой кожи, перетянутые ремнями и высокие сапоги, а на боку и у того и другого висели шпаги.

— Смирно! — скомандовал фон Гершов своим людям, взмахнув шпагой, но торжественной встречи не получилось, потому что поднявшийся на борт человек бросился его обнимать.

— Здорово, чёртушка! Я уж не чаял и увидеться…

— Я тоже рад встречи с вашим величеством, мой кайзер!

— А это что же, Клим? Живой!

— Чего мне сделается, — ухмыльнулся Рюмин.

— Где тебя нелёгкая носила?

— Долго рассказывать, государь.

— А что за малец?

— Али не признал? — вопросом на вопрос ответил довольный посол.

Лицо русского царя, а это был он, неуловимо изменилось. Опустившись на одно колено, Иван Фёдорович пристально взглянул в глаза своему сыну, которого видел второй раз в жизни, пытаясь найти хоть какие-то знакомые черты. Но тогда он был совсем маленьким, прятался от отца на руках у матери и дичился, а сейчас…

— Карлушка? — хрипло спросил тот.

Принц тоже во все глаза смотрел на непонятно откуда взявшегося человека и не знал что делать. На всех картинах, какие ему довелось видеть, герцога Иоганна Альбрехта изображали или в доспехах или в богатом платье, обильно украшенном кружевами, золотым шитьём, и драгоценными камнями. Длинные волосы всегда были красиво уложены, а позы полны величия. А тут перед ним стоял простой офицер в потёртом камзоле. Щёки его, по крайней мере, три дня не видели бритвы, а волосы, вовсе не такие длинные, как на картинах, были спутаны ветром. А ещё от него пахло дымом костров, пороховой гарью и отчего-то рыбой. Но вот взгляд… Взгляд был человека привыкшего повелевать и знающего, что никто не посмеет ослушаться его приказа. Карл Густав знал этот взгляд. Так смотрел на других его дядя – король Густав Адольф. Так смотрела на слуг его мать – герцогиня Катарина.

— Отец? — закусив губу, спросил он.

— Да, малыш!

Не успел он ответить, как мальчик бросился к нему и повис на шее. А тот, обхватив тщедушное тельце руками, держал его и растерянно улыбался.

— Ну, угодил, Лёлик, слов нет, как угодил! — счастливо засмеялся царь и, обернувшись к фон Гершову, сказал: – Проси чего хочешь, дружище, я теперь навеки твой должник!

— Это ещё не всё, — с лёгкой улыбкой отвечал померанец. — С нами ещё и принцесса Евгения, а также благородная мать ваших детей – герцогиня Катарина. Или теперь уместнее называть её царицей Катариной?

— Опаньки, — высоко поднял брови Иван Фёдорович. — Неужто уговорил?

— Вы дали мне поручение, — пожал плечами фон Гершов. — Впрочем, и это ещё не всё. С нами также его высокопреосвященство митрополит Ростовский Филарет, дьяк Томила Луговской и прочие люди, бежавшие вместе с ними из польского плена.

— Что-то до хрена подарков! — глухо пробурчал заметно помрачневший второй прибывший.

— Угу, — хмыкнул государь, а затем представил своего спутника наследнику: – Смотри, сынок, это мой самый верный слуга и самый добрый друг – Никита Вельяминов! Я люблю его как брата, люби и ты его. А сейчас пойдём, проведаем твою сестрёнку… и матушку… раз уж приехала!

Каюта герцогини освещалась лишь нещадно коптящей тусклой жировой лампой. Катарине стало уже немного лучше, и она встретила мужа сидя в кресле. У служанок не было времени привести свою хозяйку в порядок, так что она так и осталась в мятом дорожном платье, со спутанными волосами. Лицо после перенесённых тягот было землистым и на редкость некрасивым.

— Матушка, посмотрите, кто нас встретил! — радостно завопил Карл Густав, таща за руку отца.

— Сидите, сударыня, — остановил жену царь, видя, что та пытается подняться. — Дорога, вероятно, была утомительной?

— Да, ваше величество, — кивнула она. — Я тяжело переношу морские поездки и эта, к сожалению, не стала исключением. Так что мне ужасно стыдно, что вы застали меня в столь жалком виде.

— Не печальтесь. Дорога до Москвы долгая, но в значительной мере сухопутная. У вас будет время оправиться и предстать перед новыми подданными во всём великолепии.

— Вы очень добры, государь. Но как случилось, что вы встретили меня здесь?

— У меня тут были дела, — уклончиво ответил муж и засобирался. — Не буду вас утомлять, мадам. К тому же я хотел увидеть дочь. Где она?

— Пойдёмте, отец, я покажу! — потащил его за собой Карл Густав. — Евгении было нехорошо, не так плохо как Петеру, конечно, но тоже дурно и она с няньками внизу…

— А кто такой Петер?

— Мой друг. Его отец служит конюхом в Гюстрове, а матушка была служанкой у прежней герцогини…

— Вот как?

— Да, а Евгения всё время шторма плакала и прижимала к себе куклу, что подарила ей Клара Мария…

— Бабушка?

— Нет, не бабушка, а сестрица Клара Мария. Мы хотели чтобы она поехала с нами, но она осталась в Ростоке.

— Принцесса Клара Мария…

— Да, принцесса – моя сестра! Впрочем, вы отец, вероятно, знаете её и её матушку…

— Хм. Некоторым образом…