50 дней из жизни Кислого или ведьмы тоже ошибаются

— Сейчас я произнесу специальную молитву, которая защитит меня от порчи — пояснил присутствующим Сергей — Но полностью обезвредить злые чары она не в состоянии. Поэтому, вы все следите внимательно за моим поведением, пока я буду пробовать эту мерзость. Если вдруг я начну чудить — лаять, кукарекать или блеять словно козёл, то еда порченая и подсудимая настоящая ведьма. Но если ничего подобного не произойдёт, значит эта женщина невиновна. Всем всё понятно?

Посетители дружно закивали в ответ и Кислый, закатив глаза, начал бубнить защитную молитву. Делал он это естественно на непонятном всем русском языке. Я конечно не силён в католических специальных молитвах, но звучало это как-то так: «Чибатуха, чибатуха — хорошая баба, наварила дура щей, насолила сала. Сама села и поела, деду крошки не дала. Дед простыл, на печи застыл, тулупом укрылся и с печки свалился.»

Когда таким образом защита от злых сил была наконец установлена, Сергей осенил себя крестным знамением и приступил к экспертизе. Делал это он очень осторожно, отправляя в рот крохотные кусочки то одного, то другого блюда. Всё было ужасно вкусно и голодный Кислицин прилагал над собой огромные усилия, чтобы не наброситься на это великолепие. Но так как никаких странностей с ним не происходило, Сергей постепенно стал увеличивать дозу принимаемой пищи. Эксперимент завершился, когда сытый Кислицин наконец отвалился назад.

— Еда не порченая. Можно есть — громко рыгнув, озвучил он свой вердикт — Но, чтобы окончательно снять с себя все подозрения, хозяйка должна приобрести у меня отпущение грехов. Индульгенция для настоящей ведьмы хуже смерти.

И вынув из сумки свиток, Сергей протянул его тётушке треске.

— Пятьдесят шиллингов, и ты снимешь с себя все подозрения — глядя в жадные глазёнки хозяйки кабака, произнёс он — Или мне придётся продолжить следствие.

Если бы не полый зал посетителей, подавляющее большинство которых явно симпатизировали монаху, то Кислому такая наглость точно не сошла бы с рук. Его в лучшем случае выкинули бы из кабака. Но сейчас сила была на стороне Сергея, и он это чувствовал. Под пристальными взглядами рыбаков бабка нехотя отсчитала монаху пятьдесят шиллингов и, получив индульгенцию, нервно поковыляла в сторону кухни.

— А ты, мамаша, ничего не забыла? — окликнул хозяйку вконец обнаглевший Кислицин и, когда та обернулась, протянул ей для поцелуя правую руку.

Сняв таким образом с подозреваемой последние обвинения, Сергей предложил всем присутствующим отпраздновать это знаменательное событие. После чего, он ещё часа полтора пил пиво с рыбаками и травил им всякие небылицы про ведьм, вампиров и другую нечисть, которыми просто кишила современная Британия. Из рассказов Кислицина получалось — лишь благодаря ему и брату Эвану на Земле ещё существует род людской. Только когда за окном стали сгущаться сумерки, Сергей вспомнил о Секире и его людях, которые тоже целый день ничего не ели.

Расплатившись с хозяйкой за выпитое пиво, Кислицин купил у неё два каравая хлеба, копчёный окорок и бутылку рома. Больше просто не входило в его сумку. Так как рыбаки стали помаленьку расходиться, готовиться к ночному промыслу, Сергей тоже поспешил покинуть заведение тётушки трески. К тому же заметно стемнело, а брести по дороге в темноте ужасно не хотелось. Ещё Кислицина терзали сомнения, что голодные бандюки могут напасть на несчастных крестьян. Поэтому, выйдя из города, Сергей ускоренным темпом двинулся к месту, где его поджидал Секира. Дорога выглядела абсолютно безлюдной. Бродить ночью вдоль берега залива желающих не было. Поэтому, Кислицин сразу насторожился, когда сзади замаячили два огонька. Видя, как те раскачиваются и быстро приближаются в его сторону, Сергей сообразил, что это погоня. Причём гнались именно за ним. Много людей видело, как Кислицин получил приличную сумму с тётушки трески и похоже, кто-то решил отнять эти деньги у беззащитного монаха. Окончательно ещё не стемнело и преследователи отлично видели одинокий силуэт Сергея на безлюдной дороге. С одной стороны, простирались поля, с другой плескались воды залива и Кислый помчался по дороге, к тому месту где его поджидали друзья-бандиты. Как ни старался Сергей, но погоня неумолимо приближалась. Кислицин уже мог разглядеть топор в руке одного из преследовавших его негодяев и большой нож в руке у второго. Причём второй явно был неплохим бегуном. Обогнав шагов на пятнадцать своего приятеля, негодяй с ножом неумолимо настигал Сергея, которому ужасно мешала дурацкая ряса. Добежать до места привала Кислый явно не успевал.

— Отвяжитесь, уроды! Прокляну! — заорал он, в надежде что его услышат люди Секиры.