50 книг с моей полки

«Он опомнился на льду, с расквашенной мордой, с одним сапогом на ноге, без шубы, без портсигаров, украшенных надписями, без валют […], без миллиона».[86]

Остап Бендер меня покорил молниеносно, окончательно и бесповоротно с первых страниц романа «Двенадцать стульев»[87]. Потомок Янычар обставлял все свои дела с такой залихватской легкостью и куражом, что невозможно было поверить в его неудачу, а тем более крах. Его энергия и энтузиазм завораживала, хладнокровность впечатляла, а нескончаемый оптимизм удивлял. Благодаря гению Ильфа и Петрова читатель заполучил образ такого «идеального авантюриста», но все это про роман «Двенадцать стульев», а в романе «Золотой теленок» Бендер уже не такой. В Остапе что-то изменилось, он стал другим, более взрослым, менее веселым, не так ловко он обставляет свои дела и зачастую терпит поражения. От этого мой интерес к Остапу Бендеру совершенно не угас, но давайте постараемся вместе разобраться, в чем состоит метаморфоза Остапа.

Как и в первом романе об Остапе, в «Золотом теленке» герой является в город Арбатов неожиданно, правда, без астролябии в руке, но так же совершенно без предыстории, откуда он взялся. Хотя читатель ликует и понимает, что «предводитель дворянства» все-таки не совсем хорошо продумал свое убийство и Бендера спасли врачи, за что, кстати, он им безмерно благодарен. «Меня уже один раз убивали. Был такой взбалмошный старик, из хорошей семьи, бывший предводитель дворянства, он же регистратор загса, Киса Воробьянинов. Мы с ним на паях искали счастья на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей. И вот перед самым размежеванием добытой суммы глупый предводитель полоснул меня бритвой по шее. Ах, как это было пошло, Корейко! Пошло и больно! Хирурги еле-еле спасли мою молодую жизнь, за что я им глубоко признателен»[88]. Очень возможно, что Остап отбывал срок, в местах не столь отдаленных, так как, не смотря на то, что он чтит уголовный кодекс, его татуировка на груди, в виде Наполеона с кружкой пива имеет весьма однозначно трактовку, связанную с криминальным миром, но ладно не об этом сейчас… Он выступает в роли «пришельца», он являет себя как яркий луч и раскрашивает серый быт советского человека, который и так отягощен угаром НЭПА. Как результат, даже председатель не может вспомнить имени героя Лейтенанта Шмидта. Именно в кабинете председателя происходит всем известная встреча братьев лейтенанта Шмидта. Балаганов и Остап – это две противоположности мира авантюризма. Балаганов простой пройдоха, неудачник карманник, но в целом добрый и наивный юноша, а Остап – это элита авантюризма, не только Советского времени, но и сегодняшнего дня. Он статен, уверен в себе, умен, а еще в противовес Балагановской роли сына лейтенанта Шмидта, Бендер имеет в своем арсенале четыреста способов отъема денег, которые не нарушают уголовный кодекс. Но, как известно противоположности притягиваются. Шура повествовал Остапу историю про подпольного миллионера Корейко, Бендер искал и мечтал встретить такого индивидуума очень давно. В путь! Козлевич, в качестве водителя и рулевого, Шура – бортмеханик и заведующий всем, а Паниковского прихватили по случаю, кстати, не очень приятному, но главное командовать парадом будет Остап Бендер, а значит успех не за горами, не правда ли? Экипаж Антилопы занимает место головной машины автопробега, что дает им возможность «[…] снимать пенки, сливки и тому подобную сметану с этого высококультурного начинания»[89]. Покидая одну из деревень, по следованию автопробега Остап обращается к экипажу «Антилопы»: «Молоко и сено, – сказал Остап, что может быть лучше! Всегда думаешь: «Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена». А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили»[90]. Этот монолог слишком лиричен для «прежнего» великого комбинатора, но все-таки он исходит именно от него. И следом, фактически сразу, он набрасывается на Шуру: «Счастье никого не поджидает. Оно бродит по стране в длинных белых одеждах, распевая детскую песенку: «Ах, Америка – это страна, там гуляют и пьют без закуски». Но эту наивную детку надо ловить, ей нужно понравится, за ней нужно ухаживать»[91]. По всей видимости, Остап уже не тот, которым был в романе «Двенадцать стульев». Та легкость и наивность, с которой он смотрел, раньше на окружающий его мир пропадает, он становится более рациональным, взвешенным, и грустным. Да-да именно грустного Остапа в первом романе я не помню, а здесь он искренне сожалеет даже о тех действительных машинах автопробега, которые проносятся мимо. «Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями»[92].