50 книг с моей полки

Всех поклонников Воннегута прошу меня извинить заранее, но все по факту. Во-первых – эта книга это Оруэлл как есть. «Пролы» – это служащие армии и КРР, инженерный состав – это те, кто живет перед экраном и жгут новости прошлого дня и лишь немногие восстают против государственной машины, так в книге Воннегута – это Доктор Пол Протеус. Во-вторых главная романтика этой книги – это ее название (потому что она мне очень напомнила книгу «Повелитель мух»[372] У. Голдинга, в которой по мимо названия, так же нет абсолютно ничего выдающегося). Так вот главная фабула книги состоит именно в механическом пианино, когда доктору Протеусу, по ту сторону говорят: «Чувствуешь себя как-то неловко, не правда ли, доктор, когда смотришь, как они опускаются и встают? Прямо так и видишь призрак, который вкладывает в игру душу»[373]. Нам сразу рисуется завод, на котором когда-то один из токарей, оставил запись своей работы на магнитной пленке, а машины ее записали и начали бесконечно тиражировать. Итог одна машина более производительна и не требует того, чтобы кто-то копался в ее внутреннем мире, то есть полностью исключает человеческий фактор, что несет положительную динамику в производстве. Все бы ничего, может быть данная книга была бы средненькой антиутопией, после Замятина, Хаксли и Оруэлла, но нет, надо было автору ввести женщину – Аниту. Зачем, спрашиваю я? Вспоминается случай, который произошел с Довлатовым. Однажды он отдал рукопись в очередное издательство, его вызывает ГЛАВРЕД и спрашивает:

«– В силу какого литературного приема над могилой у вас вьются птицы?

– Просто вьются – ответил Довлатов.

– Они не могут просто виться, они должны летать в силу определенного литературного образа – сказал редактор»[374]

.

Так вот, у Довлатова это было коротко, но зачем так разворачивать историю с изначально глупой и корыстной женщиной на несколько десятков страниц я не понимаю. «Анита спала, полностью удовлетворенная не столько Полом, сколько социальным оргазмом, который наступил после долгих любовных утех с обществом: ей наконец предложили Питсбург»[375]. Она неизобретательна и слишком прямолинейна, даже поймала Пола на несуществующей беременности. Ну, хватит уже, так в жизни не бывает. Жениться на меркантильных дамах – это удел только увлеченных людей творческих специальностей, но Инженер – это другое.

Одним словом не умно, не красиво и не стильно. Книга ужасная, если вы любите жанр антиутопии никогда не читайте эту книгу, ну и еще У. Голдинга «Повелитель мух», плохо и посредственно, после этой книги никогда не притронусь к Воннегуту.

Человек – хуже Сатаны («Дневник Сатаны» [376] Л. Андреев)

Сатаны от скуки спускается в посюсторонний мир, он жаждет игры, устал он в своем потустороннем мире от этих котлов и чертей… «Просто Я хочу играть […] (Вспоминаются слова Остапа Бендера: «Ангелы сейчас хотят на землю, тут электричество, водопровод…»[377]

отм. мною). Я горд, самолюбив и даже, пожалуй, тщеславен… ты ведь знаешь, что такое тщеславие, когда хочется похвалы и аплодисментов хотя бы дурака?»[378]. Для своего путешествия на землю он выбирает тело Генри Вандергуда, американского бизнесмена с колоссальным состоянием в три миллиарда долларов. Его сопровождает черт, который в посюстороннем мире является Эрвинном Топпи и выполняет функции личного секретаря. Не понимая каким образом распорядится своим богатством, Сатана поручает его в руки некому Фоме Магнусу (который, к слову сказать, по страшнее Дьявола, но именно в пределах посюстороннего мира). Увидев его «дочь» Марию, Сатана влюбляется в нее, все… А нет, забыл сказать, роман не является оконченным, к сожалению мы можем работать лишь с тем, что оставил после себя Леонид Андреев. На этом весь сюжет раскрыт. Но это на первый взгляд, давайте теперь разберем философский подтекст и попробуем разобраться какой посыл хотел передать нам автор, именно нам человеку настоящего, живущему здесь и сейчас.

Действие романа разворачивается в новой парадигме, которую провозгласил Ф. Ницше: «Бог умер»[379] (мог ли догадаться философ, что эти слова, которые он вкладывает в уста своему Заратустре разделят этот мир на, до и после). Ницше угольно-черной краской, взяв в руки, самую широкую кисть, жирным мазком начертил черту, за которой открылась новая эпоха. Давайте подвесим эту мысль и вернемся к ней в конце.