50 знаменитых авантюристов

В 1805 году Айрленд начал работать над «Признаниями» – вещью гораздо более объемной, чем «Достоверный отчет». Здесь он опять всячески оправдывал отца, винил в провале пьесы некоторых актеров и завершил сей труд выводом семи обстоятельств, свидетельствующих в его пользу, как то: своим обманом он не намеревался никому причинить вред и в самом деле никому его не причинил, не преследовал корыстных интересов и действительно не извлек из всего никакой выгоды. Тем же, кто вознамерился подвергать освидетельствованию означенные бумаги, некого винить, кроме себя, за все последствия, связанные с поддельным договором об аренде дома между Шекспиром и Фрейзером. Айрленд апеллировал к тому, что ему едва было семнадцать с половиной лет, когда он взялся за подделки, а потому его молодость должна в какой-то мере смягчить гнев обвинителей. И наконец главный аргумент: его обвинителей более всего смущает то, что все они не устояли перед неким юношей, поставив тем самым под сомнение свою компетенцию в этом вопросе. Будь он ученым мужем, его бы простили как равного, а так – сочли опасным мистификатором, человеком умным, но дерзким. Что ж, пожалуй, его обман мог так и остаться шуткой, не прими ее всерьез Сэмюэл Айрленд. Опубликованный труд вновь привлек к Уильяму Генри внимание публики, что не замедлило отразиться на его судьбе.

Айрленд покинул Англию с намерением поселиться во Франции, где он и провел несколько лет, совершенствуя знание французского и занимаясь переводами, среди которых был и «Ответ Луи Наполеона сэру Вальтеру Скотту». Кроме того, он написал несколько исторических сочинений и четырехтомную «Жизнь Наполеона Бонапарта». Спустя девять лет он вернулся на родину, где ему удалось устроиться к лондонскому издателю Трипхуку. Айрленд по-прежнему продолжал писать в разных жанрах: пьесы в духе «Вортигерна» и «Генриха II», политическая сатира, поэма «Отвергнутый гений», несколько романов, в том числе «Аббатиса» и «Покорная чувству». Но как бы то ни было, и через тридцать лет после написания «Вортигерна» ему поминали старые грехи. После того как он помог Боудену в создании труда о поддельных портретах маслом и миниатюрах Шекспира, проследив историю некоторых подделок, в одной из книг его опять назвали «бесстыдным и беспомощным» фальсификатором.

В 1832 году Уильям Генри Айрленд выпустил второе издание «Вортигерна и Ровены», дополнив его, помимо отцовского, своим предисловием, в котором писал о «язвительных стрелах преследователей, безжалостно поражавших его более тридцати лет подряд». Впрочем, теперь для массовой публики это были уже неактуальные признания – мало кто из зрителей, видевших пьесу в 1796 году, остался к этому времени в живых. Незадачливому мистификатору и литератору средней руки оставалось одно: удалиться на покой. Остаток дней он спокойно прожил в своем доме в Сент-Джордж-ин-зе-филдс в Сассекс-плейс. Здесь и умер в 1835 году.

Спустя двадцать лет в адрес Айрлендов вновь зазвучали обвинения, но ни отец, ни сын ответить на них уже не могли. Да и сам их автор, некий доктор К. М. Инглби, обвинявший обоих в корыстном обмане, спустя некоторое время раскаялся ив 1878 году признал, что повторил лишь известные россказни. Позже он снял все свои обвинения с Сэмюэла Айрленда в подделке шекспировских документов и рукописей, что, однако, никак не смогло повлиять на репутацию последнего – еще долго его имя стойко ассоциировалось со скандальной историей. Время все расставило на свои места, но и для Уильяма Генри Айрленда и для его отца это уже давно не имеет никакого значения. А рукопись «шекспировской» пьесы «Вортигерн» все так же назидательно хранится в зале манускриптов Британского музея.

РУХОМОВСКИЙ ИЗРАИЛЬ

(род. в 1860 г.? – ум. в 1930 г.?)

Приобретение французским Лувром «тиары скифского царя» стало «аферой века». Между тем, лучшие образцы «античной старины» делались в Одессе стараниями Шепселя Гохмана. Наиболее искусным их производителем был еврейский ювелир Израиль Рухомовский.

В Париже на небольшом кладбище есть могила, в которой покоится человек, ставший всемирно известным благодаря грандиозной афере конца XIX века. Нет, он не аферист. Он ювелир-самоучка, Мастер с большой буквы. На маленьком золотом надгробии, которое он сделал незадолго до смерти, есть слова: «…После моей смерти мой дух будет жить в делах моих рук, которые оставляю после себя». И действительно, его бессмертные творения хранятся в музеях Франции, Израиля, Германии, США, Эрмитаже, в частных коллекциях – вот только попали они туда вовсе не под именем своего творца. Обряженные в тогу древности, в действительности все они были созданы в XIX веке Израилем Рухомовским.