500

Я решил наскоро выйти с телефона в интернет и глянуть новости. Времени все перечитывать не было, но по заголовкам на нескольких сайтах главное я уяснил: теперь я на арене цирка.

Имя нигде не называлось, но, по различным источникам, доступным только следствию, полиция вышла на «лицо, заинтересованное в убийствах» судьи Малькольма Хаскинса и Ирины Драгович. Генри ведь предупреждал, что будет знать о каждом моем действии еще до того, как я его совершу. Должно быть, он узнал, что я пошел против него. Он что, выставил меня как убийцу?

Смываться от копов было моей особой специальностью, хотя уже и подзабытой. Был у меня когда-то один знакомый домушник, которого все называли Смайле. Так вот, он завязал с жилыми помещениями, переключившись на офисные, и втрое увеличил свой доход. Вы не представляете, сколь сужено поле зрение у людей, сидящих на рабочем месте! Смайле обчищал всю контору: прикарманивал ценные вещи, одевался во что подороже, прихватывал с собой пару ноутбуков, даже умудрялся слямзить кружку кофе в кафетерии — и преспокойненько уходил, на прощанье помахав охране ручкой.

Копы еще не успели заполонить собой весь особняк «Группы Дэвиса». А потому, учитывая опыт моего знакомца по обнесению офисов, я надеялся, что никто из оставшихся на этот час сотрудников не обратит ни малейшего внимания на прилично одетого молодого человека, подозреваемого в совершении убийства, который, старательно орудуя локтями, ползет по ковру через редко используемые кабинетные отсеки.

Я одолел пятьдесят футов, миновав занятый кабинет, где ритмично подергивался в кресле парень в наушниках, затем прополз за рабочим местом исполнительного помощника. Столь выигрышное положение позволило мне вблизи рассмотреть спрятанную под столом скромную коллекцию туфель, принадлежавшую старшей сотруднице Джен. По городу девушка носилась в кроссовках, а приходя на работу, забиралась на каблуки.

Больше всего копов было на втором этаже. Отметив, что они выставили посты у мужского туалета и главной лестницы, я уже не сомневался, что все выходы перекрыты. И тогда мне в голову пришла одна идея. На план исчезновения она, пожалуй, не тянула, но это было единственное, что я смог придумать на тот момент.

Миновав ползком обычно пустующий конференц-зал, я пробрался позади двух копов, изображавших караул, и юркнул в дамскую комнату. В числе старших сотрудников в фирме работали только три особы женского пола («Группа Дэвиса», скорее, являлась своего рода мужским клубом), и, похоже, все три уже разошлись по домам. Так что я имел возможность воспользоваться их уборной — к счастью, среди копов женщин не наблюдалось. С парой чудесных босоножек от Джимми Чу, которые я сбондил из-под стола Джен, я вполне мог переждать облаву в дамском туалете.

Прятаться в сортире, конечно, не так круто, как с боем прорываться через «тонкую голубую линию»[60] здешних копов. Но, мужчины, дамская комната — это нечто! У них там и цветы, и мягкий диван, и россыпь журнальчиков. Признаться, я даже почувствовал некоторую гендерную ущемленность, когда, прихватив экземпляр «Стиля жизни от Марты Стюарт», устремился в дальнюю кабинку.

Казалось бы, мой замысел сработал. Я целый час сидел на своем насесте, никем не потревоженный, пока полицейские устраивали шмон по всей фирме. Наконец один из копов все же отважился проверить женский туалет. Конечно, я рассчитывал, что до этого не дойдет, однако предусмотрел и такую ситуацию. Невзирая на возмущенное потрескиванье кожи, я впихнул ноги в тесные босоножки Джен, порвав там несколько швов.

Я был рад, что разжился нужной обувкой, поскольку полицейский двинулся проверять каждую кабинку. Заберись я на унитаз, меня мигом бы вычислили по закрытой двери и отсутствию за нею ног.

Когда коп подергал дверь в мою кабинку, я тоненько кашлянул.

— Прошу прощения, — сказал он.

Шаги приблизились, раздался тихий стон — похоже, парень согнулся пополам, чтобы проверить ноги в кабинке. Я спустил пониже брюки, чтобы как можно больше прикрыть свои явно не дамские конечности, — и, судя по всему, ножки ниже щиколотки убедили-таки копа в моей принадлежности к слабому полу.

Я услышал, как полицейский уходит, и, когда открылась дверь, вздохнул с облегчением. Конечно, не «Побег из Шоушенка», но сработало.

Спустя некоторое время я уловил разговор в коридоре. Дверь открылась снова, и послышались шаги по плиткам уборной. Скверное дело.

Все же целый час — достаточно долгое время для заседания в кабинке. За этот срок я успел понять две вещи: во-первых, исходя из советов Марты, мне надо срочно избавиться от моего обшарпанного комода, и, во-вторых — что куда более важно, — то обстоятельство, что Дэвис подставил меня под обвинение в двойном убийстве, в целом не так уж и плохо. Конечно, в Виргинии, где меня будут судить, по-прежнему приговаривают к смертной казни, и мои шефы этим непременно воспользуются.