500 миль до тебя

Вообще-то, за окном было на что поглядеть: Темза кишмя кишит дноуглубительными судами, водным транспортом, прогулочными теплоходами и огромными буксирами, курсирующими туда-сюда по водной глади под мостами. Зрелище впечатляющее и необыкновенное. Город раскинулся у твоих ног, предлагая к твоим услугам все, что только пожелаешь. А этот красивый, но порочный молодой человек хочет только одного: накачать свой организм наркотиками. Даже проделал для этого дыру в собственном теле. Но сейчас нужно сосредоточиться на работе.

Раньше Кормаку не приходилось бывать в домах богатых людей. Даже их местный лэрд[7] сидит без гроша. По крайней мере, одевается в сущие лохмотья. Так что этот тихий, застеленный коврами мир дороговизны был для Макферсона в новинку, и он ему совсем не понравился.

По просьбе Барнабаса Кормак налил тому еще бокал. Он опрокинул его залпом, как будто пил воду. Кормак проанестезировал рану – Барнабас только посмеялся, сочтя эти действия бесполезными, – а затем промыл ее, обработал ватным тампоном, заполнил перевязочным материалом и постарался при помощи бинта подтянуть края поближе друг к другу. Всего этого было явно недостаточно.

– И все-таки вам надо бы лечь в больницу. Иначе заражение крови вас убьет, – почти умоляюще сказал он пациенту.

– Не может быть, – возразил тот. – Я слишком замечательно провожу время, чтобы умирать.

Барнабас широким жестом обвел комнату:

– Присоединяйтесь к нам. Мы сегодня вечером идем на открытие ресторана в Шордиче. В меню какой-то мерзкий фьюжн, но шампанское, скорее всего, будет хорошее.

– Спасибо, – ответил Кормак. Приглашения экспромтом не казались ему чем-то необычным. – Но мне надо работать.

– Ну пожалуйста! – надул губы Барнабас. – Мы чудесно повеселимся! Будете моим личным медбратом.

Кормак нанес еще дезинфицирующей мази. Пациент поморщился.

– Точно – найму вас для себя! Не волнуйтесь, платить буду достойно. Условия лучше, чем на вашей нынешней работе. Сильно утруждаться не придется. Только приглядывайте за мной и промывайте эту штуку, вот и все обязанности. Можете даже со мной не спать.

Макферсон нахмурился:

– Не надо со мной так разговаривать. Да и ни с кем другим тоже не надо.

Барнабас опять сложил губы уточкой:

– Большинство людей хотят со мной переспать.

Кормак невольно опешил.

– А где ваши родители? – тихо спросил он.

Барнабас пожал плечами:

– Матушка в Монако – где же ей еще быть? У нее свой наркотик – пластическая хирургия. Мы оба делаем вид, что не замечаем зависимостей друг друга. А у папаши после нас сменилось еще две семьи. Не помню, в каком порядке. Все это так скучно.

Кормак поглядел Барнабасу в глаза.

– Накладывать швы я даже пытаться не буду.

– Это правильно, – кивнул пациент.

– Попробуйте хотя бы снова встать на учет к врачу. Иначе опять окажетесь на полу в отделении неотложной помощи.

Но красавчик только рукой махнул:

– Как-нибудь потом, когда буду не так занят.

Барнабас взял айфон и стал просматривать «Инстаграм», придирчиво разглядывая многочисленные снимки своего красивого лица, сделанные с разных ракурсов.

Кормак встал.

– Ну что ж, если вам действительно пора…

– Пожалуйста, запишитесь к врачу.

– Непременно, дорогой, – ответил Барнабас. – Добавлю к списку, который прислала мне мама. Там еще психотерапевт, реабилитационная клиника, психиатр, арт-терапевт и гуру по йоге.

Он махнул рукой в сторону стопки приглашений и визитных карточек на плотной бумаге с позолоченными краями.

Кормака такое обещание не обнадежило.

– Вам очень тяжело?

– А что? Можете что-нибудь предложить? – оживился Барнабас.

– Я не про физическую боль. А про душевную.

Барнабас в первый раз растерялся.

– Нет! – наконец воскликнул он. – Все просто великолепно!

Он поднялся на ноги.

– Вот, смотрите.

Взял Кормака за плечо и подвел к окну:

– Только полюбуйтесь. Вот старый добрый Тауэр. – Он указал на массивную крепость. Тут и там виднелись бифитеры в ярко-красной форме, беседующие с туристами в куртках. – Видите? Это живая история! Прямо перед вами. Вот здесь Ворота предателей. Через них привезли на лодке Анну Болейн. Больше она оттуда не вышла. Можно стоять здесь и представлять, о чем она думала. Поглядите на этот мост.

Кормак ахнул. Он не знал, что Тауэрский мост до сих пор разводят. Но вот машины и ярко-красные автобусы выстроились по обе стороны от середины, на двух голубых боковых частях моста. Медленно, очень медленно дорога вместе со всей разметкой пришла в движение. Это зрелище завораживало. А потом большой корабль с высокими мачтами и сложенными парусами плавно и изящно заскользил к разведенному мосту. На берегу собрались прохожие. Родители что-то объясняли детям, и даже упитанные бизнесмены в ресторанах Шэд-Тэмс забывали про свои дорогие бизнес-ланчи за счет компании и вставали, чтобы получше разглядеть и мост, и корабль. Солнце отражалось от воды, на отполированном тиковом корпусе судна играли блики. Вот корабль проплыл под мостом – с таким горделивым видом, будто даже не заметил, что ради него остановилось все вокруг. Столь красивое и величественное судно явно этого заслуживало.

– Ух ты! – выдохнул Кормак.