52 причины моей ненависти к отцу (ЛП)

Я так зла, что готова кричать. И я кричала. Последние три часа. Кричала на безмозглого работника в ангаре Ларраби, который не позволял мне попасть на самолет и имел наглость удерживать меня, когда я порывалась мимо него. Кричала на агента по продаже билетов в Международном аэропорту Лос-Анджелеса, потому что та отказывалась продать мне место на следующий рейс до Вегаса, утверждая, что все мои кредитки отклоняют запросы. И это после того, как я проглотила свою гордость и снизошла до полета коммерческим рейсом, чего я не делала с… ну, никогда. Потом я кричала на банкомат, когда тот выплюнул бумажку с надписью, что мой счет заморожен. Я даже кричала на юриста, чье изображение было на задней части автобуса, которому случилось остановиться передо мной на красный свет светофора. Объявление клялось, что может помочь со всеми проблемами с законом, но когда я позвонила, он целых пять минут втолковывал мне, что ни в коем случае он не пойдет против Ричарда Ларраби, особенно если нет никакого шанса на победу. Не говоря уже о том, как бы я платила юристу, если все мои источники дохода идут от отца? Или я действительно ожидала, что мой папочка выложит денежки, которые я использую, подав на него иск?

Потом он засмеялся, и я закричала еще сильнее.

Уже хрипло я кричу на подъездной дорожке, бросив Бентли наполовину на газоне, наполовину на дороге, и влетаю в дом. Я вслепую бросаю ключи на столик в холле. Упав на полированную каменную поверхность, они громко звенят. Отлично. Больше шума — я чувствую себя лучше.

— Кингстон! — зову я во всю мощь своих легких. Мой голос эхом отражается от мраморных полов и поднимается вверх по винтовой лестнице.

Кингстон появляется мгновением спустя.

— Да, мисс Ларраби, — говорит он любезно.

— О, хорошо, что ты здесь, — задыхаясь, выдаю я, начиная подниматься по лестнице. Холли бежит за мной. Ей приходится стараться изо всех сил, делая каждый шаг. После пяти ступенек я беру ее на руки. — Я просто кину некоторые вещи в сумку, — говорю я ему. — Потом мне нужно, чтобы ты отвез меня в Вегас.

У подножия лестницы тишина, и до меня не сразу доходит, что обычный ответ Кингстона: «Конечно, мисс, я буду ждать вас у выхода» до сих пор не озвучен.

Я медленно останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Смотрю прямо вперед и сдержанным тоном спрашиваю:

— Кингстон, ты слышал меня?

— Да, мисс, — после его ответа следует очередное тошнотворное затишье.

— Тогда почему ты просто стоишь там? — спрашиваю я. Я все еще не решаюсь посмотреть назад, но знаю, что он не сдвинулся ни на дюйм. Я могу слышать, как он дышит.

— Ну… — начинает он, его голос дрожит. — Видите ли, ваш отец дал мне указание никуда вас не везти.

Вот сейчас я разворачиваюсь. Мой взгляд холодный и острый.

— Что? — рычу я.

Он вздрагивает от моего взгляда и, избегая его, роняет голову.

— Слушай, Кингстон, — продолжаю я, когда он мне не отвечает, — мне начхать, что отец тебе сказал. Ты работаешь и на меня. И я приказываю тебе отвезти меня в Вегас.

— Мне жаль, мисс Ларраби, — робко отвечает он, — но ваш отец сказал, что уволит меня, если я повезу вас куда-нибудь.

Не могу дышать. Легкие словно засунули в коробку. А потом я с диким взглядом наблюдаю, как Кингстон убегает в холл, поднимает ключи от Бентли с поверхности столика и опускает их себе в карман брюк.

— Ты чего творишь? — с тревогой вопрошаю я.

Он по-прежнему отказывается смотреть мне в глаза.

— Ваш отец также попросил меня забрать ключи от любого транспортного средства, зарегистрированного во владениях Ларраби.

Его голос отдается болью, показывая то, что он определенно переживает насчет того сообщения, которое его попросили передать. Вот только до его мук мне нет сейчас дела. Они не стоят ни в каком сравнении с моими собственными.

— Горацио! — кричу я. Я настолько взбешена, что мое тело и впрямь трясется. Как в конвульсиях. Мне нужно поставить Холли на пол, иначе, боюсь, я могу ее уронить.

Из кухни появляется Горацио. Он идет спокойной походкой к подножию лестницы, его темп ни ускорился, ни замедлился при моем очевидном нетерпении. У него же, с другой стороны, нет никаких проблем с тем, чтобы встретиться с моим взглядом. Он останавливается перед перилами и смотрит прямо на меня.

— Не мог бы ты, пожалуйста, пояснить, что здесь происходит?

Его лицо не выдает никаких эмоций. Ни улыбки. Ни угрюмости.

— Звонил ваш отец, — медленно произносит он своим шелковистым аргентинским акцентом. — Он с сожалением сообщает вам о том, что ваши кредитки были заблокированы, ваш банковский счет заморожен и вы лишены карманных денег. — А затем с небольшим кивком он добавляет: — До особого распоряжения.

— Особого распоряжения? — кричу я в ответ. — Это что еще должно значить?

Как он может сохранять настолько, черт его побери, спокойное выражение на лице перед лицом такой катастрофы, как я?

— Это значит, — отвечает он мягко, тон его голоса не меняется из-за моих выпадов, — что мистер Ларраби отрезает Вас от финансирования до тех пор, пока Вы не согласитесь с его распоряжением.

* * *