54 метра (СИ)

И вот мы стоим друг на дружке. Кого-то держат на руках, кто-то почти не дышит. Невозможно пошевелиться и вздохнуть. Но все поместились. Разве не чудо? АЛЛИЛУЯ!!! Двадцать шесть человек и СААВЕЙ на двух квадратных метрах. Никто не разговаривал громче журчащего унитаза с ломанным бачком. Все затаились и ждали, как охотники в засаде. Все вслушивались в звуки извне. Снаружи хлопнула дверь. Командир вышел и никого не обнаружил. Раздались шаги в одну сторону, в другую. Последовали громкие нецензурные высказывания в наш адрес. Мы стояли, прикрыв ладонями рот, прыскали и тихо смеялись. Забавно – целый взвод исчез. Но все испортил Граблев… Застывшее фото и закадровый голос. Клички: Горбатый - из-за сколиоза и сутулости, Бабка – из-за таланта своим басом заболтать до смерти любого. Родной и любимый город Кронштадт. Обладатель хорошей памяти, которую использует для записи всего, что идет по телевизору. Часто использует выражения «Бах! А тут он раз, такой! А там…» при пересказе увиденного кино. Добрый. Неконфликтный. Клептоман. Клептоманил любую мелочь: ручки, карандаши, ластики, лезвия. Поначалу на него злились, но прошло немного времени, и все извлекли из этого плюс. Если у тебя что-то пропадало из перечисленного списка, то всегда есть к кому обратиться. Тот краснел и, протягивая предмет, пояснял: «На полу нашел».

Так вот, этот самый БАБКА начал своей пятой точкой возмущаться вредной пищей военных, отравляя без того дефицитный кислород этой малой площади. Глаза заслезились. Многие уткнулись в плечи и спины соседей, чтобы не дышать этой гадостью. Все злобно зашипели: «Хватит…терпи… убьем, сука». Но он уже не мог остановиться. Вдохновение пришло к нему свыше или снизу. «Все, я больше не могу», – сказал Иванов и, открыв дверь, вывалился из туалета прямо в руки командира. Тот от счастья потерял дар речи, но вовремя собрался и закричал:

– Так уроды, выходи по одному! – достал блокнот и принялся записывать фамилии всех, кто выходил из невероятно маленького «кабинета раздумий». Его рука устала записывать на десятом человеке. Он понял, что мы – сумасшедший, но все же коллектив. И мы все в этом приняли участие, все до последнего. Летун со злостью порвал блокнот и принялся топтать его, сотрясая воздух криками, из которых стало ясно, что о городе мы можем забыть и не мечтать. Но коллектив, уже отстранившись, снова поджигал СААВЬЯ, который махал руками, словно ветряная мельница против влюбленного Дон Кихота. Кто-то клеил объявления. Кто-то шлепал по затылку соседа, стоящего через одного человека. Кто-то ковырял в носу, а кто-то снова ушел в астрал. Шел январь 2000 года, и нам всем было по пятнадцать в славном городе Санкт-Петербурге…

Р.S . Подстригли всех наголо, только я успел перекраситься в светло-русый оттенок, с желтоватым отливом…

Глава 11. Здравствуй дорогая моя столица!

Поезд «Санкт-Петербург – Москва». Два часа ночи.

Два силуэта тихонько передвигались короткими перебежками от спящего к спящему, прячась в темноте коридора плацкартного вагона. Задерживались у каждого, что-то к ним подносили и продолжали путь. Это снова я и Крюча. Взбудораженные посещением златоглавой, решили не спать. Для Крючи столица – родной город, в котором его родители с нетерпением ждали сына, надеясь забирать его на выходные или «как договоришься». О! Договариваться наши пИдагоги любили. Помню, как уродливо смотрелись их намеки на взятку за все что угодно, от выхода в город до отбытия в отпуск. Когда из другого города приехала моя мама без возможности финансовой поддержки начальствующих персон, меня несколько дней мурыжили непосредственные начальники, прежде чем я смог провести с ней несколько выходных. Каждый офицер мнил себя королем и упивался властью, когда я подходил за подписью в написанный мною рапорт. Мама ходила на КПП и просила встречи с командиром, но тому было некогда найти время между ковырянием носа и посещением туалета.

Согласно уставу, каждый документ должен быть одобрен всеми непосредственными начальниками начиная от командира отделения, старшины класса, комвзвода и заканчивая начальником училища. В итоге я плюнул на правила и подписал рапорт без согласования с вышеперечисленными особами у замначальника училища, у которого было больше человечности и понимания. Летун такого не прощает: «Как?! Без моего согласования?!! Да он меня ни во что не ставит!!! Я его в нарядах сгною! И в город никогда не пущу!!»