54 метра (СИ)

Очень раздражали индивидуумы, постоянно путающие левую ногу с правой, и наоборот. У меня в голове такое уложиться не могло, поэтому очень хотелось стукнуть по их башке чем-то тяжелым, чтоб не «висли». Из-за них после ужина заставляли отрабатывать элементы строевой подготовки всех остальных, стоящих в «коробке» (это широкая колонна из военных, используется для организованных парадных шествий). После обеда всех везли обратно, еще на четыре часа. Вечером, уставшие от принудительных прогулок, а может от передозировки сосательных конфет, мы засыпали, едва коснувшись головой подушек. А в выходные нас ждал приятный сюрприз – пешие походы (слава богу, что не строевым шагом) по Москве. Хотя лично я всего несколько раз ходил в такие культурные походы, все равно впечатлений получил на месяц вперед. В основном они были положительными.

Молодежный театр поразил меня современной постановкой «Орфея и Эвридики». Все конечно же кончилось абсолютно плохо, и я, немного поглотав слезы, через минуту уже сидел в гримерке актрисы, игравшей главную роль…

Новый Арбат ослепил яркостью неоновых вывесок и люминесценцией. Дорогие машины отражали крашенный свет от полированных поверхностей и метали «зайчиков» нам в глаза. В воздухе витали ароматы разнообразных духов, будивших самые сокровенные желания. Мы шли по нему и (не поверите) фотографировались с дорогущими мотоциклами, осторожно прикасаясь к ним и поглядывая по сторонам в поисках возможного хозяина. Почему? – спросите вы. А больше в Москве фотографироваться не с чем и не с кем…

Старый Арбат показался заповедником торгашей, попрошаек, бродячих артистов и неформалов. Стена Цоя оказалась такой же банальной, как в большинстве питерских подъездов. И так же, как в подъездах, на ней красовались наскальные надписи, не содержащие больших смысловых нагрузок, адресованные покойнику. Этого мы и в Питере навидались…

Метро поразило живостью движенья. Похоже, час пик здесь никогда не кончался. Запомнилась одна девушка. Я остановился напротив открывающихся дверей поезда, за стеклом которых, опустив голову куда-то вниз, стояла эта белокурая бестия. Не с желтоватым оттенком, как у многих, а с цветом волос, словно белый, никем не тронутый курган снега на Северном полюсе. Прическа была как у героини фильма Люка Бессонна «Дансер»: африканские косички, напоминающие кудри «Хищника», только очень тонкие. Медуза Горгона, убившая качественной химией своих змей, одета была во все белое: брючный костюм, кожаные перчатки, туфли и кожаный плащ (крыльев не было, точно). Тон одежды выгодно подчеркивал ее искусственно созданный загар. Когда двери открылись, она подняла на меня глаза.

– У нее змеиные глаза! У нее змеиные глаза! – восторгаюсь я, осознавая, что это всего лишь линзы. Я восхищен исходящей от нее энергетикой и не замечаю, что чуть не кричу про форму зрачков. Она слышит, и рот ее искривляется в улыбке, обнажая верхний ряд белоснежных зубов с резко выделяющимися клыками, как у вампира. Улыбка предназначена не мне, а всем, кто обратил на нее внимание. Она довольна собой и своим эффектным появлением из «железного червя», привезшим ее на вечеринку. Не хотелось бы знать, что у нее в голове творится. Раньше мечтали быть героями космоса или войны, а теперь круто быть вампиром или бандитом. Про это и кино снимают постоянно.

– Тусовщица, – мелькнуло у меня в голове вслед девчонке…

– Дурак, – мелькнуло у нее…

Здесь скорость жизни была другая. Это ощущалось во всем. Здесь бежали не только вниз по эскалаторам, но и вверх. Все спешили, потому что и время спешило. Здесь людям некогда остановиться. Некогда болеть. Некогда нормально поесть. Некогда выспаться. Здесь все nonstop. Здесь люди готовы отдать все за то, чтобы в сутках было тридцать шесть часов, потому что двадцать четыре часа расписаны по минутам в их органайзерах. Здесь даже некогда поругаться на наступившего тебе на ногу, потому что через секунду он уже далеко (и это – за время поворота головы в его сторону)…

Человек с саксофоном остановился и, открыв на полу чемоданчик, заиграл. Словно в ускоренной съемке, в саквояж падали денежные знаки. Как осенние листья, они кружились в отпущенном им интервале, и уже через десять минут ворох купюр горой возвышался в резервуаре. Человек с саксофоном закрыл чемоданчик и ушел. Кто-то забыл выключить ускоренную перемотку…