54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

– На одной из заброшенных ферм на окраине города. Там будет тихо. И спокойно. И мы оба будем в безопасности.

Я грустно улыбнулась, чтобы не лишать его мечты. Почти все в нашем классе говорили о том, чтобы уехать из Оппортьюнити, но даже если Тай и не был здесь счастлив, уезжать он не собирался. Иногда казалось, что мы с ним идем по одной дороге, но в разные стороны.

– Ты все продумал, верно?

– Да. И однажды я покажу этому миру. И они никогда меня не забудут.

Тай показал миру.

И теперь школа стала полем его битвы.

Нет!

При этой мысли шаги мои становятся сбивчивыми. Страх спутывает мои ноги, а сила тяжести тянет к земле.

Сильные руки подхватывают меня под локоть. Крис удерживает меня на ногах. Я задыхаюсь.

– Не думай. Не чувствуй. Просто беги. – Пальцы Криса сплетаются с моими.

Я киваю, чувствуя себя бесконечно малой. Если бы у меня осталось дыхание, чтобы говорить, я бы шептала молитвы любому, кто меня услышал бы.

После двадцати шагов дыхание выравнивается, но темп замедляется. Ноги мои горят. Мне хочется вырвать руку, но Крис сжимает ее. В ответ я сжимаю его руку. Может быть, мы не справимся с этим вместе, но нам точно не придется бороться в одиночку.

Томас

Фарид возвращается в кабинет директора и открывает окна. Я выскальзываю из офиса и осматриваюсь. В длинных коридорах пусто, двери всех кабинетов заперты. Из административного крыла дверь ведет на плац, к свободе и безопасности. Главный вестибюль уходит в глубину здания, к классам и аудитории.

Выстрелы прекратились. Наступившая тишина меня пугает.

Мы не можем уйти.

Совет диспетчера службы спасения – единственный, полученный нами. На меня снисходит ощущение удивительного спокойствия. Если второго стрелка нет и все находятся в другом конце школы, мы можем побродить здесь.

Фарид идет за мной.

– В старости ты станешь невероятно предсказуемым, – замечает он. Афганский акцент вернулся. Нам не нужно притворяться друг с другом. – Как только тебе говорят, что чего-то делать не следует, ты сразу же за это берешься.

– Ты открыл окно? – спрашиваю я.

– Оба.

Я киваю.

– Нам нужно открыть и входные двери, – говорит Фарид.

– Мы не можем уйти.

Фарид отвечает не сразу, и я невнятно бормочу:

– Сильвия в аудитории. Я должен ей помочь. Я не могу просто сидеть и ждать. Только не снова.

Фарид хватает меня за руку и заставляет смотреть на него. Для самого хилого старшеклассника в истории Оппортьюнити Фар обладает удивительной силой – и еще большей решимостью. Никогда прежде я этого не замечал.

– Если вокруг никого нет, значит, двери аудитории заперты. Мы не знаем, находится стрелок внутри или снаружи. Если ты намерен действовать, нам лучше подготовиться.

Я поднимаю брови.

– Нил, уборщик, – говорит он. – В его кладовке есть отвертки и молотки. Полагаю, с инструментами ты обращаешься лучше, чем с бумагами?

Я прикладываю руку к груди и изображаю возмущение:

– Ты причинил мне боль, дорогой мой спутник. Столь приземленные занятия не пристали человеку моего положения.

В любой другой ситуации Фарид закатил бы глаза. В любой другой ситуации он посмеялся бы над моими словами. Но сегодня все шутки кажутся плоскими, хотя мы все еще пытаемся шутить. Я засовываю руки в карманы. Напряженность не проходит.

– Хорошее предложение.

– Да.

Фарид копирует мой жест и направляется к южному входу.

Мы держимся ближе к стенам, останавливаемся перед каждым поворотом. Когда раздается следующий выстрел, эхо звучит как-то глухо.

Я вздрагиваю.

– Кто же на это способен?

Фарид смотрит на меня и мрачно усмехается.

– Давай думать о том, что потом нам придется жить с этим, – тихо говорит он.

В нем чувствуется истинный стоицизм, но и глубокая печаль. Потерял ли он кого-то на войне? Я никогда не спрашивал.

Неожиданно мне в голову приходит странная мысль.

– Фар, а когда ты в последний раз был на выступлении Трентон? Если я правильно помню, Нил на такое не ходит. Он может помочь нам и сам.

Фарид идет дальше.

– Да, возможно.

Мы огибаем последний угол.

Кладовка уборщика находится между боковым входом и спортивным залом. Через стекла двойных дверей мы видим пасмурное небо. Мне хочется оказаться на улице, вдохнуть свежего воздуха. Но ручки опутаны тяжелой цепью. Нам некуда идти. Дверь в кладовку приоткрыта.

Отем

– Когда-то мне здесь нравилось. В старшей школе Оппортьюнити. В Оппортьюнити. Само название вселяло надежду.