58 с половиной или записки лагерного придурка

-- Валерий Семёныч, а я у Луя был, на фазенде (разговор происходил во времена незабвенной "Рабыни Изауры"). У него там штук пять машин -- бентли, БМВ, мерседес-340, на котором фельдмаршал фон Манштейн ездил...

Лешка, классный автомеханик, вернул к жизни одну из них, совсем безнадёжную -- и к его удовольствию Луй, как он его величал, расплатился долларами. Кстати, где-то я читал, что настоящее имя и фамилия Виктора Луи -- Виталий Луй... Кадыков бывал на "фазенде" еще много раз, курируя луёвский автопарк, и ничего плохого о владельце не говорил.

А недавно Луи умер. Вот передо мной отрывок из американского некролога: "...shadowy Russian journalist, who served as a conduit for the Communist Party and KGB to the west...

"Why do you people always call me a colonel in KGB?" -- he once asked British writer Ronald Payne.

"Goodness, have you been promoted to general at last, Victor?" -replied Payne."

(TIME, Aug.3,92)

("...мутноватый русский журналист, служивший посредником в сношениях КПСС и КГБ с Западом...

-- 287 -

-- Почему это вы все называете меня полковником КГБ? -- спросил он однажды английского писателя Рональда Пейна.

-- Господи, так вас наконец произвели в генералы, Виктор? -- отвечал Пейн."

("ТАЙМ", 3 авг.1992г.)

Раз уж пошли цитаты, позволю себе еще одну -- из "Рассказа о простой вещи" Бориса Лавренева:

"- Скильки ще гамна на свити!"

На пятом я встретил еще одного участника Большой Игры (опять литературная реминисценция: "Ким" Р.Киплинга, роман о мальчике-шпионе).

Это был очень славный паренек, бывший московский школьник Эрнст Кернмайер. В лагере его звали Сережей -- мы познакомились еще на Алексеевке. А здесь он сказал мне -- почему-то с виноватой улыбкой:

-- Только я теперь Кернтайер.

Смена фамилии не имела ничего общего со шпионскими хитростями; просто перепутал буквы лагерный писарь. (Это еще что, я же рассказывал про "Сульфидинова" и "Парашютинскую"). А шпионом он-таки был -- причем "двойником".

Сережа-Эрнст был сыном политэмигранта, австрийского коммуниста. В мои школьные годы я повидал их немало; "шуцбундовцы" -- так их называли. Что такое шуцбунд я раньше знал, но теперь не помню. Дети шуцбундовцев учились сначала в немецкой школе -- до войны была такая в Москве. Когда же ее в пору ежовщины прикрыли (и учителей, и родителей школьников почти всех пересажали), ребят перевели в обычные школы -- в нашей училось двое или трое.

Сережа рассказал мне свою грустную историю.

-- 288 -

Как только началась война, ему предложили добровольно отправиться в немецкий тыл разведчиком. Сбросили на парашюте где-то над Германией, дав задание: пробраться в Вену, где была явка.

Немецкий язык был для него родным; маленький, щуплый, по документам он числился членом гитлерюгенда -- молодежной нацистской организации. Не учли только одного: без взрослых ребятишки из гитлерюгенда путешествовать по стране обязаны были в форме. Взрослого при парнишке не было; он был в штатском костюме -- слава богу, хоть не советского производства. Правда, кепочка на нем была английская, что не намного лучше: при первой же проверке документов на вражескую кепку обратили внимание. Сережа не растерялся: объяснил, что отец служил в той части, которая первой вошла в Париж, и кепку прислал оттуда -- как сувенир. Ему поверили. Поругали за то, что не в форме и отпустили.

Кепочку он выбросил. Но всё равно, рано или поздно Сережа должен был попасться -- что и произошло. В немецкой тюрьме его быстро раскололи и перевербовали. Через него в Москву потёк ручеек дезинформации -- обычный трюк всех разведок мира. Это не помешало Советской Армии победить.

После победы Сережу в советской тюрьме раскололи с такой же легкостью, как в немецкой. Свой четвертак -- двадцать пять лет срока -- он честно заработал и потому не роптал на судьбу. А мне его было очень жалко...

Интеллигенция, согласно учению Маркса-Ленина -- прослойка. В Минлаге прослойка эта была толще, чем в других лагерях. Попадали сюда и ученые мирового класса. Юлик рассказывал, что на 5-м он слышал отрывок спора, который вели два почтенных старца, пронося мимо него носилки с мусором:

-- 289 -

-- Но это же был паллиатив, согласитесь!!

В одном из спорящих он узнал знаменитого египтолога Коростовцева.

За недолгое свое пребывание в Сангородке я мало с кем из местной интеллигенции успел пообщаться. Почти всё свободное время проводил с Каплером, а свободного времени хватало: в ожидании отправки на шахту нас редко гоняли на работу.

Алексей Яковлевич был одним из самых уважаемых людей на ОЛПе. Уважалась и сама его должность "посылочного бога" (а про счетовода продстола зеки говорили: "хлебный бог"). Но Каплера любили не за должность.

Доброжелательность, которая была, возможно, главным талантом Каплера, воплощалась в добрые дела везде -- и на свободе и в лагере. Знавшие его в Москве помнят, сколько начинающих сценаристов он за ручку привел в кинематограф. А на пятом все знали, что это он придумал "извещения".