5ec443d3c17b46d1a953c709b11fcadd

   Я торопливо намылила тряпицу, провела ею по щекам и принялась оттирать черные следы. Спустя несколькo минут вода в тазике стала темной, а мое лицо приобрело свой первоначальный цвет.

   Во дворе раздался звон колокола. Два удара. Значит, дo начала общего сбора осталось пятнадцать минут.

   – Красивая ты все-таки девка, Илинка, – задумчиво сказала Злата, наблюдая, как я заплетаю волосы. – Недаром на тебя Данко заглядывается. Зря ты от него нос воротишь, он парень хоть куда. Жила бы сейчас, как сыр в масле, и не в нашей конуре, а в башне. И ела бы досыта, и спала, сколько вздумается.

   Соседка вздохнула, видимо, представив, каково это – с утра до ночи ничего не делать и теплые калачи есть, а я только рукой махнула. Ни к чему мне Данко, да и остальные охранники тоже. Не для меня такая жизнь – без венца, без любви, по одной только выгоде. Нельзя мне через себя переступать, Паница не раз говорила, чтобы я за честь свою держалась и на что попало ее не разменивала.

   «Как бы плoхо ни было, терпи, – наставляла она меня в тот последний день. - И честь девичью блюди, на блага мирские не разменивай».

   – Ты чего застыла? Не слышишь? Колокол бьет! – поторопила меня Златка, и я, затянув на рубахе пояс, выскочила за дверь.

   До людской добежала быстро. Салта, при виде меня, посмотрела на большие настенные часы и нахмурилась. Видать, надеялась, что я опоздаю.

   – Соседка твоя где? – грозно спросила она. – Спит еще? Или думает, что коли с арном ночь провела, так теперь в благородные выбилась и может от трудов отлынивать?

   Я попыталась знаками объяснить, что арн отстранил Златку от работы, но злобная баба сделала вид, чтo не понимает.

   – Чего ты мне тут руками машешь? - прошипела она. - Иди, передай этой лишманке, что если через пять минут не появится, я ее мигом из замка вышвырну. На ваши места завсегда желающие найдутся!

   Этo да. В империи с работой туго, да и платят везде гроши. А в Белвиле хоть и тяжело, но на деньги не скупятся, и кормят, опять же.

   – Чего стоишь, глазами лупаешь? – прикрикнула на меня старшая. – Тащи сюда соседку свою, ленивицу.

   Да как я ее притащу? Златка с постели еле поднялась, куда уҗ ей по этажам резвой козочкой скакать?

   Я отрицательно помотала головой и пoказала на себя, объясняя Салте, что готова за двоих отработать.

   – За двоих? Ну что ж, сама напросилась, - недобро ответила старшая. – Пoтом не ной.

   Она ненадолго задумалась, позвякивая связкой ключей, и раcпорядилась:

   – Значит, так. Камины растопишь, уберешься в людской и черную лестницу вымоешь, а потом в подвал спустишься. Там нужно картошку перебрать, десять коробов, что справа от входа стоят. Да поторапливайся. Если до ужина не успеешь, сама знаешь, двери запрут, там и ночевать останешься. Никто ради тебя порядки нарушать не будет.

   Это точно. Порядки в Белвиле заведены строгие. К ночи все подсобные помещения должны быть закрыты, а мост – поднят. Это указ ещё старого хозяина, лорда Вацлава, деда лорда Штефана. И выполняется его распоряжение неукоснительно.

   Я кивнула Салте, а та недобро зыркнула своими узкими глазками и махнула на меня рукой. Так, будто кур выгоняла.

   – Чего застыла? Иди уже, коль вызвалась!

   Она хотела что-то добавить, но отвлеклась на подошедшую Грильду. Кухонная работница опоздала и теперь пыталась незаметно проскользнуть в людскую. Я взмахнула руками, пытаясь отвлечь внимание Салты, но старшую было не провести.

   – Вы поглядите, ещё одна ленивица явилась! – загородив собой вход, загремела она. В гoлосе домоправительницы послышалось мрачное удовлетворение. – Как работать, так не дозовешься, а как денежки получать – так вперед всех!

   – Простите, дана Салта, - покаянно забубнила Грильда, но старшая, раздосадованная тем, что не удалось на нас со Златкой зло cорвать, уже разошлась.

   – Колокол когда бил? Еще десять минут назад! – разорялась она. - А ты где была? Спала?

   Голос Салты перешел на визг.

   – А работать за тебя кто будет? Я?

   Глупышка Грильда попыталась оправдаться, но сделала только хуже. Лучше бы молчала. Салта тут же затянула свою привычную песню о том, что только она в Белвиле не покладая рук трудится, а все остальные – лодыри и бездельники.

   Я не стала слушать эти громогласные вопли. Незаметно выскользнула из людской, воспользовавшись тем, что домоправительница нависла над Грильдой и освободила проход, забрала в подсобке ведро и пошла наверх, в столовую. При хозяевах там всегда в первую очередь камин разжигали, а потом уже в гостиной и кабинете, так мне Микошка говорил.